«Важно исследовать всю доказательную базу – в ней кроется невиновность Чийгоза»

Просторный зал №3 Верховного суда Республики Крым. В нем со скучающим видом коллегия судей слушает свидетеля стороны защиты. Молодая девушка-прокурор тщетно пытается задавать острые вопросы – ей парирует адвокат. Судебный секретарь с отсутствующим видом переписывается с кем-то в телефоне. Возле стены устало переминается с ноги на ногу пристав. В зале суда больше никого нет – несколько лавочек для слушателей пустуют. Однако коридор возле входа в зал заполнен крымскими татарами, которые пришли поддержать подсудимого – зампредседателя Меджлиса Ахтема Чийгоза. Для них это стало обыденным ритуалом – количество заседаний по делу Чийгоза уже перевалило за сотню.

Сам Ахтем Чийгоз присутствует на заседании только по видеосвязи из СИЗО – с августа 2016 года его перестали привозить в суд. Адвокат Николай Полозов рассказывает, что каждое заседание начинает с ходатайства о доставлении его подзащитного в зал. «Дело Чийгоза – это первый в России суд, где процесс идет в режиме видеоконференцсвязи», – добавляет он.

Уголовное дело о массовых беспорядках возле здания Верховной Рады Крыма возбудили ровно за один день до ареста Чийгоза 29 января 2015 года. Под стражей он находится уже более двух лет. 

«Тогда это было актуально, все еще кипело. Дело формировалось под определенную архитектуру. Планировалось, что процесс будет стремительным: Поклонская выходит, обличает, суд в течение 2-3 месяцев рассматривает, и выносит приговор – виновен», – рассказывает Полозов.

На практике вышло совсем иначе. На сегодняшний день «дело 26 февраля» — самый длительный политический процесс в оккупированном Крыму. С учетом предварительного следствия оно продолжается уже больше двух лет. За это время суд заслушал около 150 свидетелей и потерпевших со стороны обвинения и отсмотрел десятки часов видеозаписей с митинга. Сейчас доказательства представляет сторона защиты.

СИЗО, где сидит Ахтем Чийгоз 

15 января прошлого года состоялось первое заседание по существу. На нем уже бывший прокурор Крыма Наталья Поклонская с присущим ей пафосом зачитывала обвинение.

«Судебная перспектива [этого дела] – только справедливый судебный приговор», – заявила она тогда журналистам.

На первом заседании, помимо местных адвокатов Джемиля Темишева и Сергея Легостова, присутствовал и Полозов. За день до этого он сообщил, что «принял поручение на защиту Чийгоза». «Главным обвинителем в процессе выступает Поклонская, так вот, ей и остальным спуска не дам», – заявил тогда адвокат.

«Я тогда Поклонской в лицо сказал, что это политическое дело, и они занимаются здесь идиотизмом. Это был первый и последний случай, когда мне удалось поучаствовать с ней в одном процессе», – вспоминает сейчас адвокат.

В итоге, за пять последующих заседаний прокурор не смогла объявить предъявленное обвинение. Дело отправили на доследование.

«Уже тогда правила игры немного изменились. Они поняли – надо сворачиваться», – говорит Полозов.

Сейчас со стороны дело выглядит затянувшимся и по-прежнему безнадежным. Общее количество судебных дней уже перевалило за сотню. Сторона обвинения и судьи явно устали. Однако именно этого добивалась изначально сторона защиты. По словам адвоката, не без труда: на одном из первых судебных заседаний судья ставил вопрос об удалении Полозова из процесса.

«На самом деле эти долгие суды – это нормальная динамика процесса. Это ведь не дело о краже мешка картошки. Круг свидетелей и потерпевших очень большой. Но нам удалось навязать ту модель поведения, которая нас устраивала. Ахтем хочет одного – чтобы процесс соблюдался безукоризненно. И нам это удалось».

К примеру, процесс по Болотному делу, где адвокат защищал активиста Сергея Удальцова, также обвиняемого в организации массовых беспорядков, длился больше полугода. Однако, по словам адвоката, там количество свидетелей и потерпевших было меньше.

Следствие

Дело о массовых беспорядках было несостоятельным еще на этапе следствия, уверен Полозов. Его вел приезжий из России следователь Павел Никель.

«Он приехал после оккупации в надежде карьерного роста, поработал с Чийгозом и [ОПГ] Башмаками, разочаровался в местном менталитете и уехал в Новосибирск», – рассказывает адвокат.

Он сравнивает, что в том же Болотном деле работало на разных этапах от 13 до 24 следователей.

«Такой большой объем материала можно было привести в порядок, но должна была работать большая следственная группа. А здесь все повесили на одного следователя, – объясняет Полозов. – Этот же следователь параллельно вел дело Башмаков. Может быть, он и хотел качественно сделать свою работу, но для этого не было ресурса».

Чийгоз проходит по части 1 статьи 212 УК РФ «Массовые беспорядки». В обвинении говорится, что он разработал преступный план массовых беспорядков за день до митинга – 25 февраля 2014 года на заседании президиума Меджлиса.

По версии обвинения, Чийгоз знал, что на внеочередной сессии Верховного Совета Крыма депутаты должны принять обращение к властям РФ о проведении референдума, и в связи с этим намеревался сорвать эту сессию. Для этого он «достал предметы насилия и собрал группу людей, которые должны были это насилие совершать».

Непосредственно уже 26 февраля Чийгоз, снова-таки по версии следствия, жестами и голосом давал указания сторонникам Меджлиса применять насилие в отношении сторонников партии «Русское Единство», а также уничтожать имущество Верховного Совета. Агрессивно настроенные сторонники Меджлиса били сторонников «Русского единства».

В итоге, следствие собрало порядка 150 потерпевших и свидетелей исключительно со стороны пророссийских митингующих и оценило причиненный в тот день материальный ущерб в 600 тысяч рублей.

Уголовное дело было возбуждено только через 11 месяцев после событий возле Верховного Совета. Тогда же составлялся список потерпевших и свидетелей, а также проводился их опрос.

«В теории уголовного права свидетельские показания — это самые ненадежные доказательства, – говорит адвокат, – человек воспринимает все субъективно, что-то он может додумать, приукрасить, при этом необязательно лгать».

В деле имеется только шесть судебно-медицинских экспертиз, согласно которым человека можно признать потерпевшим. Остальные 76 человек просто опрошены следователем.

«Это происходило следующим образом, – рассказывает Полозов, – во время допроса следователь, кроме всего прочего, спрашивал, пострадал ли во время митинга человек. Тот, например, говорил: «Да, во время давки мне причинили физическую боль». Следователь в итоге записывал: «Физическая боль, потерпевший». Кто-то говорил: «А, я газу вдохнул». Значит, потерпевший, отравление газом».

В этой истории о потерпевших встречаются и откровенно смешные случаи:

«Среди потерпевших оказался старый дед. Незадолго до всех этих событий он перенес инфаркт. На митинг дед пришел весь в орденах «поддержать Россию». Как он пострадал? – риторически спрашивает адвокат, – оказывается деду кто-то сказал, что на соседней улице лежит какой-то баллон с газом. Он пошел, нюхнул этого газу, и ему стало плохо. Казалось бы, нонсенс, и какое это имеет отношение к делу, но мы все равно деда допросили».

Что касается свидетелей, не менее важным остается вопрос юрисдикции Крыма на момент 26 февраля 2014 года. Пусть даже с российской точки зрения.

Так, например, федеральный конституционный закон от 5 мая 2014 года №91ФЗ устанавливает точку отсчета аннексии полуострова 18 марта.

Для стороны защиты это принципиальный вопрос, поскольку даже если по российским законам на тот момент Крым был украинским, то круг потерпевших сужается до двух человек.

Это житель Симферополя, получивший второе гражданство еще в 2000-х годах, а также бывший российский военный, давно проживающий в Крыму на постоянной основе. Тот факт, что все остальные потерпевшие являются гражданами Украины, о чем в том числе заявляли в суде, также сильно ослабляет сторону обвинения.

Например, в деле Савченко среди потерпевших (погибших российских журналистов) также были местные жители – граждане Украины. Тогда адвокат сослался на статью 12 УК РФ, которая гласит: «если иностранный гражданин совершил преступление в отношении иностранного гражданина и на территории иностранного государства, то он не подсуден». Сторона обвинения тогда с ним согласилась.

«В деле Савченко прокуроры отказались от обвинения по украинским гражданам, – вспоминает адвокат, – здесь ситуация такова, что по нормам УПК РФ в деле два потерпевших. Сложно предугадать реакцию суда, когда мы об этом заявим – скорее всего они по беспределу оставят всех. Но для Европейского суда это существенное доказательство».

Еще одно доказательство вины Чийгоза, которое приобщили к делу – это многочисленные видеозаписи с митинга, изъятые у местных операторов. Однако и в этом случае следствие сработало «спустя рукава».

«Если бы следователь их отсмотрел, он бы большую часть отсеял. Чийгоз присутствует максимум на 15-ой части всех видео. В тех видео, где он присутствует, он не совершает никаких команд. Видно, что в нескольких моментах он жестикулирует: в одном успокаивает людей, притом успешно».

Поэтому фактически обвинение против Чийгоза базируется только на основе показаний свидетелей и потерпевших.

Обвинение

Адвокат признается, что показания, которых удалось добиться за все время процесса – это одно из самых важных достижений в данном деле. Из всего числа опрошенных только четыре человека подтвердили вину Чийгоза. Трое из них – засекреченные свидетели.

Их роль – доказать, что зампред Меджлиса за день до митинга (на заседании Меджлиса) разработал преступный план массовых беспорядков. В суде они заявили, что являются членами Меджлиса.

По версии этих свидетелей, 25 февраля события разворачивались следующим образом: на внеочередном заседании Меджлиса его председатель Рефат Чубаров принимает решение провести митинг под стенами Верховного Совета Крыма. Чубарова поддерживают практически все собравшиеся. Организацию митинга он поручает Ахтему Чийгозу. Тот должен в экстренном режиме обзвонить всех глав местных Междлисов и дать указания касательно дальнейших действий.

«Вопрос: Чийгоз звонил? Ответ: я не помню, я не знаю. То есть непонятно, выполнил он преступное поручение или нет. В деле этого попросту нет», –  рассказывает Полозов.

В тот день было два заседания – президиума Меджлиса и остальных его членов. На первом Чубаров обсуждал с членами президиума организационные моменты предстоящего митинга. На втором, вечернем заседании, согласовывались окончательные детали – поскольку некоторые члены Меджлиса были против того, чтобы проводить митинг под стенами Верховной Рады.

Чубаров не отрицает, что давал поручения Чийгозу по организации митинга. Однако добавляет, что такие же поручения, которые следствие потом назовет «преступными», получали и другие члены Меджлиса. В том числе Заур Смирнов.

«Я все таки больше давал поручений Смирнову, чем Чийгозу. Ему я поручил обеспечить общественный порядок на месте митинга. Ремзи Ильясову –прозванивать депутатов, чтобы те не шли на сессию. Поздно вечером он мне позвонил и отчитался о выполненной работе», – вспоминает Чубаров.

Глава Меджлиса объясняет, что тогда из его окружения никто не сомневался, что это будет мирный митинг: «Тогда мы думали, что это [проведение митинга] будет своего рода показателем того, что в Крыму все будет в порядке. Эти ощущения прямо-таки витали в воздухе, в Киеве победил Майдан, а здесь кучка депутатов пытается что-то натворить».

О роли Чийгоза на митинге, которую ему приписывает следствие, Чубаров говорит сухо: «В тот день было два организатора – это я и Аксенов. Всё».

Сторона защиты предполагает, что одним из засекреченных свидетелей может быть Заур Смирнов, также получавший «преступные» поручения.

Поскольку сразу после оккупации руководство Меджлиса еще всерьез рассматривало вопрос возможного сотрудничества с оккупационными властями, было принято решение делегировать Заура Смирнова и Ленура Ислямова в состав правительства Крыма.

Последний ушел оттуда через неполных два месяца. Смирнов работает в крымском правительстве до сих пор. В августе 2014 го его исключили из членов Меджлиса. Сегодня он – глава Государственного комитета по делам межнациональных отношений и депортированных граждан.

Давал ли он показания в роли засекреченного свидетеля – доподлинно неизвестно. Адвокат несколько раз просил суд ознакомиться с реальными данными засекреченных свидетелей, однако тот отказал.

«С засекреченными свидетелями все сложно: есть секретное постановление следователя, где указаны реальные паспортные данные и их видит только председательствующий судья. Он вскрывает конверт, смотрит в паспорт и смотрит, кого привели в тайную комнату. Мы проверить это не можем, а вдруг это вообще оперативник», – сетует адвокат.

Первым, кто разрушил версию следствия и показания засекреченных свидетелей о якобы преступных действиях Чийгоза за день до митинга, стал Энвер Арпатлы. Это еще один член Меджлиса, который в 2014 году решил перейти на сторону России. После оккупации он получил пост замглавы администрации Алушты. Через год его уволили, а еще через год он оказался в Татарстане. Там он работает чиновником районной администрации.

Еще задолго до его допроса сторона обвинения назвала Арпатлы ключевым  свидетелем по данному делу и, видимо, возлагала на него большие надежды. Однако неожиданно для всех Арпатлы не дал показаний против Чийгоза и по сути стал первым свидетелем стороны защиты.

В суде он заявил, что ему неизвестно «о плане массовых беспорядков», который, по версии следствия, готовился на заседании Меджлиса за день до митинга.

«Его [Арпатлы] показания разрушают линию обвинения по одной причине – он рассказывал правду. Здесь открытый свидетель прямо сказал, что на заседании Меджлиса не разрабатывался никакой преступный план», – заявил тогда в комментарии Крым. Реалии адвокат Николай Полозов.

Позже показания Арпатлы подтвердит еще один член Меджлиса Эмине Авамилева, которая также была в тот день на заседании.

Доказать отсутствие некоего преступного плана для стороны защиты крайне важно. Тогда следствию придется квалифицировать действия Чийгоза в лучшем случае как призывы к массовым беспорядкам. «А это часть третья [статьи 212 УК РФ Массовые беспорядки] и она еще легче, чем участие», – объясняет адвокат.

С показаниями о действиях Чийгоза непосредственно на митинге все еще сложнее. Часть свидетелей обвинения заявила, что не видела его в тот день. Еще часть – что он не совершал противоправных действий, на которых настаивает прокурор.

Полозов признается, что показания свидетелей и потерпевших, в которых те не подтверждают вину Чийгоза – едва ли не самый большой успех в данном деле.

«Вот почему так мало доказательств? Потому что мы «вгрызаемся» в каждого [свидетеля и потерпевшего]. Если раньше они бойко приходили на заседания, то потом доходило до того, что суд неоднократно выносил постановления о принудительном приводе, чтобы они дали показания, – рассказывает адвокат, –Они думали, что суд – это быстро и весело, и всех злодеев накажут. А на самом деле это долго и муторно. После того, как мы их допрашивали и выжимали наизнанку, чтобы получить правдивые показания, уже никто повторно в суд приходить не хочет».

Единственным открытым свидетелем, который дал обвинительные показания против Чийгоза, стал Эйваз Умеров. Родом из Судака, еще задолго до аннексии он был делегатом Курултая, однако стать членом регионального Меджлиса ему так и не удалось. Пик его общественной деятельности припал на 2006 – 2007 годы.

«После учебы в Киеве он вернулся домой. Его имя начало фигурировать в местных разговорах о самозахватах земли и пикетах. Один из таких самозахватов он организовал на территории участка недалеко от моря, – рассказывает активист из Судака, пожелавший остаться анонимным. – На волне тех событий он «поднялся» и стал более-менее известен. События развивались быстро и в течении полугода максимум года он стал уже делегатом Курултая, но пройти в городской Меджлис так и не смог».

По словам активиста, свой общественный авторитет Умеров растратил так же стремительно, как и заработал.

«Как-то его попросили организовать акцию протеста. В результате была перекрыта центральная дорога в городе. Из-за этого вызвали большую группу то ли ОМОНа то ли Беркута, произошло силовое столкновение. В итоге против него [Умерова] открыли уголовное дело, однако почему-то по статье «мошенничество» или «нецелевое использование денег», точно не помню. Но тогда у меня сложилось ощущение, что человека просто слили», –вспоминает активист.

Тогда же Умерова исключили из членов Курултая. Вплоть до 2014 года он занимался судебными тяжбами, которые в итоге выиграл и даже получил компенсации. Сегодня он возглавляет проправительственную общественную организацию «Региональная национально-культурная автономия крымских татар Республики Крым».

Выступая в суде, он открыто заявил о своей неприязни к лидеру крымских татар Мустафе Джемилеву, главе Меджлиса Рефату Чубарову, а также лично к Ахтему Чийгозу. По его словам, последний во время митинга ходил по задним рядам крымских татар и отдавал команду «Бей, дави».

Активист объясняет, что Умеров четко осознает, что фактически стал единственным свидетелем, который дал прямые показания против Чийгоза.

«Он прекрасно понимает, какая ответственность на него ложится, и какими могут быть последствия. Но, видимо, амбиции взяли верх. Наверное, он считает, что это позволит ему реализоваться, самоутвердиться таким образом. Это мое ощущение, исходя из того, насколько я его знаю», – рассказывает он.

Позже показания против Чийгоза также дал российский глава Крыма Сергей Аксенов. Но все же выступление Аксенова было более скомканным и носило явный заангажированный характер.

Хоть он и заявил, что считает Чийгоза виновным в организации массовых беспорядков, однако многих конкретных деталей того дня глава Крыма вспомнить не смог.

«На вопрос, что ему известно о действиях Чийгоза и насилии, о действиях Чийгоза и попытке ворваться в здание Госсовета, о действиях Чийгоза и распылении газа,— ничего конкретного Аксенов пояснить не смог», – откомментировал тогда «Коммерсанту» выступление Аксенова адвокат Полозов.

Сам адвокат уверен, что Чийгоз стал главным политическим заключенным в Крыму не случайно. По его мнению, этому способствовали как и давний общественно-политический бэкграунд Чийгоза, так череда дальнейших событий уже после митинга.

«После оккупации Россия достаточно серьезно отнеслась к роли Меджлиса. В подавляющем большинстве крымские татары выступили против оккупации. Его дальнейшие действия предопределили отношение к нему со стороны российской власти. Дело 26 февраля – это лишь повод исключить его из политической жизни. Важно было деактивировать. Посадить – это лишь инструментарий», – считает адвокат.

Чийгоз действительно играл важную роль в политической жизни крымских татар. Будучи зампредом Меджлиса, а также главой бахчисарайского Меджлиса, он долгое время проработал в местной администрации; возглавил и успешно провел не одну протестную акцию. Однако, ирония заключается в том, что именно на митинге 26 февраля он сыграл далеко не самую ключевую роль.

«В тот день Чийгоз выполнял роль главы бахчисарайского Меджлиса, но никак не организатора массовых беспорядков. Там находились люди с его региона. Он расположился в той части, где были его люди и какой то особой активности вообще не проявлял, он не рвался к микрофону. Это не то, что я его хочу отбелить, – объясняет адвокат, – многие, кто свидетельствовал против него, вспоминали события 5-10 летней давности. События на Ай-Петри или Балаклаве, когда были столкновения, и он там участвовал. Следствие попыталось учесть этот контекст, но как раз-таки в этой ситуации он активной роли не играл».

Суд. Гособвинитель

Полозов с осторожностью прогнозирует дальнейшие действия суда: «Они сейчас занимают такую позицию: вы нам все [доказательства] давайте – мы приобщим, а потом будем рассматривать».

Дело Чийгоза рассматривает коллегия из трех судей – это председательствующий судья Виктор Зиньков, судья Игорь Крючков и судья Алексей Козырев. Первые двое работали в Крыму еще до аннексии. Последний приехал на полуостров из Саратова. По мнению адвоката, Козырева прислали на полуостров «присматривать за своими коллегами».

«Поначалу он брал на себя функции такого разводящего, смотрящего. Говорил, подсказывал, что надо делать и всячески демонстрировал свою компетентность. Сейчас он стал чуть поспокойнее», – рассказывает Полозов.

Несмотря на многочисленные конфликты в самом начале судебного процесса, сейчас у обеих сторон сложились конструктивные отношения. «Судья Зиньков, мне кажется, с симпатией относится к Ахтему. Он ему, наверное, даже сопереживает, и от того мягко ведет процесс», – делится наблюдениями Полозов.

«Мы сумели заставить суд, чтобы он хотя бы делал вид, что исследует доказательства. Мне сложно сказать, насколько внимательно они к этому относятся, – признается адвокат, – Естественно, это требует времени. Речь не идет о каком-то затягивании процесса. В деле Чийгоза нам важно исследовать всю доказательную базу, поскольку именно в ней кроется его невиновность».

За более чем полтора года судебного процесса в деле успели смениться три прокурора. С самого начала вместе с Поклонской гособвинителем также выступал прокурор Александр Домбровский. В 2014 году он даже занял третье место на всероссийском конкурсе «Лучший гособвинитель». Однако в деле Чийгоза он пробыл лишь пару месяцев. Как вспоминает сам адвокат, Домбровский в какой-то момент просто перестал приходить на заседания. В итоге, как выяснилось, прокурор увидел в социальных сетях публикацию, в которой Полозов называет его «мелким и ничтожным». Сам адвокат наличие подобной публикации отрицает.

«Он обиделся и направил жалобу в Следственный Комитет Крыма, который возбудил доследственную проверку на меня. Она длится, кстати, по сей день, и пока что ничем не окончилась. Следователь присылала постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. При том, что там было две или три лингвистических экспертизы, которые показали, что мелкий и ничтожный – это не оскорбление».

Против адвоката пытались возбудить уголовное дело сразу по трем статьям: неуважение к участникам процесса, воспрепятствование правосудию и оскорбление должностного лица. После того, как следователь отказалась возбуждать дело, прокуратура направила повторную жалобу.

«Уголовных дел на меня в Крыму, слава Богу, не возбуждали. Но последняя доследственная проверка возбуждалась лет пять назад и была связана с Болотным делом. Здесь за полгода на меня возбудили две доследственные проверки. Меня похитили и пытались допросить по делу [зампредседателя Меджлиса Ильми] Умерова сотрудники ФСБ. Не думаю, что со мной могло бы такое произойти в Москве», – признается адвокат.

С сентября прошлого года сторону обвинения представляет молодая прокурор Анастасия Супряга. В свое время она выступала обвинителем в деле еще одного политзаключенного Александра Костенко. Адвокат с иронией отмечает, что в дело Чийгоза «она вошла с майорскими погонами, а сейчас уже подполковник».

Супруга Чийгоза Эльмира Аблялимова

«В начале она себя не особо проявляла на заседаниях. Да и в принципе в России у прокуроров не принято активничать. Они просто отбывают номер: пришли, «вкинули» [доказательства], суд проштамповал, и на этом все. Но все равно видно, как за это время прокурор выросла в профессиональном плане. Сейчас она старается даже нашим свидетелям задавать острые вопросы. Приходится дотягиваться до уровня», – шутит адвокат.

Приговор. Обмен

Что касается окончательного решения, то адвокат не питает иллюзий: он уверен, какими бы ни были убедительными доводы защиты, Чийгоза все равно посадят. Кто именно принимает решение, если не судьи, он затрудняется ответить, однако приводит пример из опыта предыдущих дел, которые вел.

«В деле Pussy Riot – это была администрация президента [России]. Есть конкретный Тимур Прокопенко, работающий в отделе политики. У него есть свой круг экспертов, которые в ручном режиме, отслеживая повестку дня, связанную с этим делом, принимают решение. Потом поднимается трубка и до председателя [суда] или зама доводится позиция. Ну, а дальше, судья озвучивает приговор,  – рассказывает адвокат. – Аналогичная механика была и Болотном деле, и в деле Савченко. Судьи, как и здесь, сидели, кивали, делали понимающий вид, но «выписали» [Савченко] 22 года, не моргнув. В деле Чийгоза будет то же самое. Я думаю, судьи до последнего не будут знать, сколько ему дадут».

Пока по делу Чийгоза продолжают заслушивать показания свидетелей стороны защиты. Адвокат рассчитывает, что в мае уже закончит представлять доказательства. «У нас еще порядка 40 человек, которых нужно допросить. Ну а летом вынесут приговор», – резюмирует Полозов.

Вместе с тем адвокат уверен, что Чийгоз – идеальная фигура для политических торгов: «Он удачно вписывается в концепцию: «заложники в обмен на политические преференции». А смысл его держать? Когда Путину напрямую задали вопрос о [политзаключенном Олеге] Сенцове, он сказал, что политическая ситуация для разрешения его вопроса еще не созрела. Следовательно, есть условия, при которых это может произойти. То же самое будет и с Чийгозом. Когда начнется торг, российской власти сложно будет сказать: мы посадили его честно, он преступник».