Тактическое отступление

Быть военнослужащим – значит принять на себя долг быть верным присяге своему народу. Это больше чем профессия, это не просто работа, которую ты выполняешь с понедельника по пятницу с 6 утра до 7 вечера. Но не все избравшие военное ремесло в мирное время, смогли взять на себя ответственность за безопасность страны во время реального военного конфликта. О них мы решили в этой статье не упоминать, ведь ее героями стали люди, которые не смогли остаться в стороне, и восприняли долг защиты страны как свой собственный. QirimInfo подготовило несколько историй крымчан: о долге, чести и любви к Родине.

 Тимур Баротов
 

Тимур Баротов – офицер. Служил в военно-морских силах Украины – дослужился до капитана второго ранга (подполковник).

В 2010 году написал рапорт на увольнение: причиной стало избрание Виктора Януковича Президентом Украины.

– Я просто не представлял, как Верховным Главнокомандующим может быть человек, который ни дня не служил в армии, не присягал украинскому народу и дважды сидел в тюрьме, ­– объяснил свое решение Баротов.

С 2010 года до аннексии Тимур был заместителем председателя Севастопольской организации союза офицеров Украины, вел активную общественную деятельность и помогал в создании музея украинского флота, снимал документальные фильмы на военно-историческую тематику. По образованию он военный журналист, и до этого 14 лет прослужил в телерадиокомпании Военно-морских сил Украины.

Тимур с семьей покинули Крым 1 марта, когда началась высадка российских войск через Керченский пролив.

– Уже тогда стало понятно, что начинается война, – вспоминает Тимур. – Мне нужно было вывезти семью, ведь я за нее переживал, как и любой нормальный человек. Поскольку я вел активную деятельность во время Майдана, то попал в список «неблагонадежных». Таких людей потом или арестовывали, или же они потом исчезали.

Тимур Баротов несколько раз ездил на Майдан из Севастополя в Киев, а также в самом Севастополе был одним из организаторов нескольких вече, которые проводили по выходным в течение Революции Достоинства. После того, как произошла драка на одном из последних вече, севастопольские активисты поняли, что в Крыму нужны другие методы. Поэтому пытались потом распространять информацию через интернет: например, опровергали ненависть львовян- «бандеровцев» ко всему русскому.

Семья Баротовых в марте переехала во Львов, где живут родственники Тимура: родители и брат с сестрой. В Севастополе оставили все: квартиру, дом.

Уже во Львове Тимур помогал переселенцам из Крыма обустроиться в городе и области.

– Мы даже организацию создали – «Крымская волна». Мы на первых этапах помогали людям, чтобы они могли здесь зацепиться и дальше как-то жить, – рассказывает Баротов. – Жена моя и сейчас волонтер: на складе раздает гуманитарную помощь переселенцам из Крыма и Донецкой и Луганской областей.

После приезда во Львов, Тимур как офицер прибыл в военкомат и стал на учет.

– Но меня не призвали в связи с тем, что моряки, как мне объясняли, не были нужны. Но война продолжалась и время шло. Я не мог сидеть, сложа руки, поэтому где-то в конце июля – начале августа 2014 поехал добровольцем в батальон «Айдар». Начались мои боевые будни, – рассказывает Тимур.

Баротов участвовал в боях в Луганской области в составе афганской роты как рядовой.

Под поселками Хрящеватое и Новосветловка получил ранения во время корректировки огня по танковой колонне, которая окружила их группировку и расстреливала Новосветловку.

– Офицеров, фактически, которые могли бы командовать, уже не было, поэтому я взял на себя ответственность, получил разрешение в секторе на вывод остатков наших айдаровцев, которые были выведены из окружения без потерь. После этого был по приказу руководителя сектора направлен на лечение в госпиталь населенного пункта Победа. Там же находилось командование сектором. И там нас накрыли градом: стреляли прямо по госпиталю. Оттуда я был эвакуирован, добрался своим ходом до Львовского госпиталя, где проходил лечение и реабилитацию, – вспоминает Тимур.

Во Львове лечил руку еще где-то в течение месяца. Когда же вернулся в батальон, то он уже был в составе ВСУ, происходили штатные изменения. Тимура Баротова назначили заместителем командира батальона «Айдар». И еще год – до августа 2015 году он служил в этой должности.

– В конце службы меня спросили, хочу ли я служить дальше, я ответил, что да, и моя война должна закончиться в Севастополе. Но меня отправили в отпуск, а когда я вернулся, то узнал, что меня уволили – «демобилизовали». Решили все без меня, – рассказывает Баротов.

Сейчас же Тимур Баротов создал общественную организацию – Организация комбатантов. Активисты планируют оказывать помощь участникам АТО, которые уже демобилизовались, тем, кто находится до сих пор в АТО, а также семьям погибших. Кроме того, в планах устраивать показы в учебных заведениях тех фильмов, которые Тимур Баротов успел снять со своими коллегами, чтобы рассказывать детям нашу историю.

Дарья Куян

Дарья Куян, сержант. С 2004 года жила в Перевальном, так как ее муж военный — офицер. А в 2009, выйдя из декретного отпуска, она тоже подписала контракт.

Сразу после фальшивого “референдума” командир их части заявил, что надевает российские погоны. Кто следовал его примеру, мог остаться в части, остальным предложили убраться. Всего из этой военной части на материк выехало около двухсот человек, кроме того, большое количество военнослужащих предпочли уволиться.

– Много, конечно, чего обещали. Но у нас в семье даже такой вопрос не стоял, чтобы идти служить в российскую армию. Несмотря на то, что я и крымчанка, и по национальности русская, но все-таки – нет. Сразу стало ясно, что мы уедем, – вспоминает Дарья.

Вывозили из Крыма сначала женщин и детей, выезжали на машинах, колонной: гордо, с флагами. Сначала прибыли в Одессу, где их поселили на базе отдыха, потом – в Очаков. В строй вернулись в мае в Николаеве. Военных с семьями разместили в старой заброшенной воинской части, ее уже успели отстроить: очень помогли волонтеры и строительные фирмы.

– Сейчас муж ездит в АТО – он командир танкового батальона. Конечно, когда я замуж выходила за военного, я предполагала, что в случае чего мне придется с ним расставаться. Поэтому сейчас разлуку воспринимаю спокойно. Я в нем уверена, как и в его команде, – говорит Дарья. – О войне он мне не рассказывает. Он человек скрытный. Даже если я ему звоню и слышны разрывы снарядов, он отшучивается. В итоге перезвонит и расскажет, что это у них фейерверк стреляет, или это они день рождения отмечают.  

Жизнь в Николаеве совершенно устраивает Дарью: семья снимает квартиру (за съем жилья доплачивают к зарплате), проблем с детсадами и школами при поступлении не возникало. Работа есть, зарплата есть.

– В общем, совершенно обычная жизнь. Как оказалось, нам даже здесь лучше, чем было бы сейчас в Крыму.

В Крыму у Дарьи осталась семья: родители, сестра. Иногда Дарья ездит к матери: надо же хотя бы внучку показать. Правда, едет туда без мужа — он все-таки офицер, поэтому у него там могут быть проблемы.

Из бывших коллег ни с кем не общается.

– В Крыму у меня остался единственный человек из бывших коллег, с которым я поддерживаю отношения – подруга, которая уволилась сразу из армии. У нее муж крымский татарин, они до сих пор живут в Крыму. С теми, кто предал, никакие связи не поддерживаю, хотя среди них и были близкие друзья, и даже кумовья. Это отрезано. Я считаю, что даже хорошо, что из жизни ушли ненужные люди, – поделилась Дарья.

 
 Маугли

Маугли, медик полка “Азов”. Парень с позывным Маугли до аннексии Крыма был студентом-медиком, учился в Польше, и свое имя ему скрывать было ни к чему. Начался Майдан, и он отправился в Киев. Оттуда съездил домой в Крым — буквально на неделю и вернулся в Польшу.

Как оказалось, это был его последний визит на малую родину: буквально через несколько дней Россия ввела войска на полуостров.

– Я наблюдал за всем этим из Польши, очень переживал. Но все-таки сдал сессию и уже в июне приехал в Киев: хотел вступить в добровольческий батальон, так как они мне казались более мотивированы и патриотически, идеологически подкованными. Выбирал между «Азовом» и «Донбассом». «Донбасс» был все-таки известен, а вот про «Азов» было немного информации. Но из того, что видел и слышал о них, понял, что ребята настроены более радикально. Я решил, что там буду нужнее, – вспоминает Маугли.

Набор добровольцев проходил в центре Киева, в отеле «Козацкий». Маугли хотел записаться обычным бойцом, но для этого нужно было ждать как минимум две недели.

–  Я решил, что это очень долго. Когда сказал, что я медик, пригласили на следующий день – и я сразу уехал в АТО. 1 или 2 июля я уже был там.

О том, что уехал на войну, Маугли сообщил родителям постфактум. Родители уважительно отнеслись к выбору сына. У родителей Маугли тоже стойкая проукраинская позиция: они не получали российские паспорта, не оформляли вида на жительство.

– Мои родители выехали из Крыма буквально два месяца назад. Просочилась информация о том, что им может грозить опасность из-за меня. Сами понимаете, что опасность над ними нависала постоянно: списки наших бойцов уже давно слиты, мы есть в базах. Но мы все равно постоянно шифровались, скрывали от родственников-знакомых, где я нахожусь. Но вот родители переехали в Киев, где у них много друзей, поэтому адаптация прошла хорошо.

В Крыму почти со всеми друзьями пришлось оборвать связь.

– Когда я с Майдана приехал в Крым, был под очень сильным впечатлением: там люди жертвовали жизнью ради высших идеалов. Я об этом начал рассказывать своим близким друзьям. Но наталкивался на полное непонимание. Ведь многие из них ездили на  «антимайдан» за деньги. Они не видели из-за своей меркантильности что-то высшее: самопожертвование, духовные порывы. Я понял, что их интересуют только какие-то мелочные материальные вещи. Мне это было неприятно, тогда же общение застопорилось. А когда война началась и я пытался объяснить людям свою позицию, но меня не понимали вообще, и я  порвал контакты. Из своего крымского круга общения я был единственным, кто ушел добровольцем.

Вернувшись с фронта, Маугли хочет продолжить учебу — ему нравится учиться. Но пока он находится в зоне АТО: чувствует, что здесь он нужнее.

Сергей Руденко

Сергей Руденко, морской пехотинец — военнослужащий по контракту, служил в феодосийском батальоне морской пехоты — героическом батальоне, который не сдался оккупантам.

После аннексии их часть покинула полуостров почти в полном составе — около 80 процентов военнослужащих остались верны присяге.

Руденко вспоминает, как они выходили из Крыма.

– 24 марта мы как раз должны были покинуть часть. В эту же ночь – ночь с 23 на 24 марта 2014 года – нашу часть начали штурмовать с помощью БТР-ов, вертолетов. К 6 часам утра выводили людей, брали в плен, связали, вывезли в Феодосийский порт. Сказали: у вас есть сутки, вот вам «зеленый коридор» из Крыма, и чтобы вас тут, в Крыму, не было, – делится воспоминаниями Сергей.

Супруга Юлия поддержала решение мужа выйти из части подразделением десантно-штурмовой роты. Она сама крымчанка из Евпатории, там же родилась и дочь, которой в марте 2014-го было лишь три годика.

Для сбора вещей украинским военным дали несколько часов. Вывозить их помогали волонтеры (тогда еще наше общество только столкнулось с этим явлением).

– Мужчина из Николаева, бывший военнослужащий, сейчас – предприниматель, оплатил грузовик от «Новой почты», которым мы вывезли вещи. Поэтому я забрал жену, ребенка и две сумки.

Обычно военнослужащий обустраивался на материке и потом уже перевозил семью, но семья Руденко покидала Крым вместе: сначала они попали в Геническ, оттуда – в Мелитополь, откуда их военным самолетом Ил-76 доставили в Киев.

– В Киеве в президентском полку, конечно, не ожидали нас с детьми, с женами: выделили обычную казарму. Но помогли офицеры: командир полка, командир почетного караула, замкомандир полка. Они практически отдали свои комнаты, чтобы мы устроились с детьми и женами. Очень приятно было.

В Николаев, где у морпехов сейчас база, Сергей с семьей приехал 5 апреля. В первое время жили в санатории “Ингул” где-то до середины лета, потом начали снимать квартиру.

В Крыму у жены Сергея Юлии остались родители: мама ее часто приезжает в Николаев. А вот Крым семья Руденко, естественно, не посещает. Сергей же сам родом из Луганской области — его отец живет сейчас в Северодонецке. Это неоккупированная территория, но поехать туда у него попросту не было времени.

На Юлию аннексия Крыма и последовавшая после него АТО оказали большое влияние: она призвалась в морскую пехоту. Юлия стала одной из первых девушек, которые 15 апреля 2015 года давали клятву морского пехотинца. До этого она была выпускницей Симферопольского института культуры и искусств по специализации педагог по вокалу.  

Батальон Сергея не расформировывали, так как из Крыма вышли большинством, поэтому боеспособность его части не уменьшилась. Сергей успешно продвигается по службе: недавно получил звание младшего лейтенанта.

– В АТО нас никто не призывал, хотя мы хотели ехать с первого дня – с начала этих всех событий. Мы поменяли 39 бригаду в Николаеве, взяли блокпосты, работали возле Приднестровья. С 15 сентября 2014 года в зоне АТО находится наша ротно-тактическая группа, а также еще люди из Одессы. Жена просится ехать в АТО, но я ей не разрешаю, – смеется Сергей.