Режиссер Дмитрий Костюминский: «Крымские татары — единственные, для кого крымская земля действительно важна»

Вы, насколько мне известно, начинали актером в театре. Что вас привело к режиссёрству? 

 Я играл в театре «Дах» на протяжении 10 лет, но профессиональным актером не был. И сейчас себя таковым не считаю – я не заканчивал никакого специального учебного заведения, а учился сразу на сцене. Но мне это очень нравилось. Наш режиссер, Влад Троицкий, считал, что актерское образование можно получить только на практике, сразу играя на сцене.  

Потом до этого работал как художник, как сценограф, организовывал перфомансы, разные мероприятия, тот же Гогольфест. А первой режиссерской работой был «Гамлет. Вавилон» – украино-швейцарский проект. Потом я хотел делать современную оперу на основе произведения «Snuff» Виктора Пелевина. Но я не нашел людей, которые б создали действительно качественное либретто.  

В результате я столкнулся с древнегреческими трагедиями. Читая Еврипида, я отожествлял его трагедии с тем, что происходит сейчас в современном мире. Поэтому мне стало интересно совместить древнегреческий текст с актуальностью сегодняшнего дня.  

Изначально я хотел ставить пьесу на украинском языке, но не нашел качественного перевода. Очень качественную интерпретацию трагедии сделала Леся Украинка, но это только полторы странички текста. Пришлось брать версию на русском языке, так как она была удобной для постановки. 

Как в спектакле задета тема Крыма, в частности, современные проблемы полуострова? 

Я познакомился с произведениями Еврипида, когда уже начался процесс аннексии Крыма – это как раз было начало весны 2014 года. Ну и тут как раз совпало: идея трагедии Еврипида, место трагедии – Крым. И пошло-поехало.  

Кроме того, тема Крыма для меня очень важна, так как я провел там, а именно в Коктебеле, большую часть своего детства и юности. По сути, я там сформировался как личность.  

Но в пьесе не звучит тема только Украины, только Крыма как украинской проблемы – в ней задеты глобальные проблемы. Ведь перед героями трагедии Еврипида стоит вопрос о взаимоотношениях бога и человека. Бог для них уже не высшая сила, а то, что можно подвергнуть сомнению. Об этом говорится в трагедии прямым текстом: главная героиня задается вопросом, а можно ли считать Артемиду, жрицей храма которой является Ифигения, богиней, ведь она действует так, как действовал бы человек. 

Что Вы изменили у Еврипида? В глаза бросается то, что изменили название: к нему добавили вторую часть – «Невеста для террориста».  

Трагедию мы не меняли радикально – оставили оригинальные диалоги. Зато изменили саму концепцию с помощью визуальных эффектов. Мы историю Еврипида навязали на определенную канву – на канву современности. Поэтому Ифигения принимает ислам, а в финале спектакля совершает джихад, что, по сути, является символом жертвы.  

Орест с Пиладом, два друга – военные. Они прибывают на полуостров, чтобы совершить миссию – похитить статую. А статуя интерпретируется в определенное вещество, которое необходимо для создания оружия массового поражения.  

Почему именно ислам? Как это привязано к теме Крыма? 

Ислам сейчас ассоциируется часто с терроризмом. В этом и есть проблема общества. В спектакле хотелось через жертвоприношение показать обратное.  

Мы, наша семья, очень близко дружили с крымскими татарами. И для меня сейчас они – единственные, для кого крымская земля действительно важна, только они способны ее опекать. Все остальное – чисто политические игры. 

Я считаю, что крымские татары еще будут бороться за свою землю. Они единственные могут отстоять свою землю. Это довольно мирный народ, а понятие жертвенности можно рассматривать с разных сторон. Жертва может быть какой угодно – не обязательно это могут быть радикальные меры.  

Что, по-вашему, сейчас происходит в Крыму?  

То, что произошло с полуостровом сейчас, это все было сформировано, сам проект аннексии, очень давно. Но ошибка Украины в этом тоже есть – никто не занимался Крымом, он был никому не нужен. А если лежит ненужная вещь, то почему бы ее не забрать себе?  

В Крыму уже давно царил «пофигизм». Местные власти не хотели ничего делать для полуострова – воровали для себя, и всё. В Крыму не было олигархов. Ну, это понятно — на полуострове нет для этого ресурсов, но они и никому не были нужны. Там все жили местечковой жизнью и были этим довольны.  

Вообще же Крым — это культурный регион. Там очень богатая история. И ею Украина должна была бы гордиться. А сейчас Россия может ее использовать для развития своего мифа «о происхождении россиян».  Ведь на самом деле в Крыму очень много разных культур намешано.  

Я очень люблю свою страну, Украину. Но для меня ситуация с Крымом вызывает ассоциации с семейной парой, в которой сначала друг друга любят, добиваются, а потом забивают: все равно ведь уже рядом, никуда не денется. Так и с Крымом, за который все-таки нужно было бороться.  

Вы сказали, что в спектакле затронуты глобальные темы. Расскажите, пожалуйста, какие. 

Одна из главных тем спектакля посвящена глобальному вранью — информации, которую мы получаем из телевизоров, которую мы получаем от наших массмедиа. По сути, если ты на телевидении увидел какой-то мощный взрыв, то на самом деле это может быть всего-навсего взрыв петарды перед макрообъективом. В моем понимании, каждый пользователь соцсети, нажимая «лайк», фактически нажимает на кнопку какой-то ракеты или пули, которые, в результате, могут полететь и в твою сторону.  Если бы не было медиа пространства, то мир был бы другим.  

Но, наверное, общество само хочет быть обманутым. Как и хочет войны. Та же Россия, видимо, дошла до того, что решила, будто ей нужно воевать. И она будет воевать — это самое ужасное. Через 4-5 лет уже вырастут те подростки, которым сейчас по 14-15 лет. В этом возрасте они активно начинают впитывать то, что им предлагает массовая культура. А страну сейчас готовят к войне. И что из этого поколения вырастет — очень интересно. Вернее, даже страшно. 

Спектакль «Ифигения в Тавриде. Невеста для террориста» представляют как первый украинский театральный сериал. Как Вы себе этот проект представляете? 

Я хочу делать не один спектакль. Во-первых, это незавершенная история – трагедия «Ифигения в Тавриде» заканчивается кульминацией — на появлении нового героя царя Фоанта. По самому Еврипиду реально сделать минимум четыре «серии». Плюс сама история про Ифигению и ее семью не ограничивается одной трагедией «Ифигения в Тавриде», которая вообще является одной из последних. Там еще есть длинная предыстория.