Лутфие Зудиева: “Мы никого не оставили без защиты”

В тот день больше 100 жителей полуострова вышли на улицы городов и сел с плакатами “Крымские татары, крымские мусульмане — не террористы”. Позже, на всех них были заведены административные дела, которые закончились массовыми судебными заседаниями и суммарным штрафом около 1000 000 рублей. QirimInfo поговорил с Луфтие о ее мотивации выступить общественным защитником в суде.

Решение выступить гражданским защитником двоих жителей Джанкойского района – Мурахаса Мустафы и Сулейманова Айдера было для меня важным, но оно не стало чем-то неожиданным не для моих знакомых, не для меня самой. Когда в 2014 году в Крыму в одночасье все изменилось, то крымские татары несколько месяцев жили в режиме ожидания.

Де-факто, Россия вошла в Крым. Что будет происходить дальше? Будут ли исправлены ошибки НКВД, КГБ или все повторится, но уже в наше время, руками ФСБ. Потому что есть историческая память, слезы и боль, переданные по генам. Многие наши старики с первого дня знали, что будет второй вариант. Наверное, они хорошо понимали психологию этих людей.

Нам же, молодежи, все стало понятным чуть позже, а именно в день, когда обнаружили зверски запытанного и убитого Решата Аметова. Расследование его убийства было практически спущено “на тормоза”. Помню, как смотрела интервью отца Эрвина Ибрагимова — Умера Ибрагимова и чувствовала, что от его мужских слез сжимаются кулаки. Потом были массовые аресты, обыски и штрафы.

Одним ранним утром был звонок из Ялты, где в доме моей подруги силовики били стекла и они сыпались на спящих детей. Еще один кадр, который всегда в голове – это метающаяся, плачущая навзрыд мать Эмиля Джемаденова, во время обыска в их доме. Интеллигентная женщина, учитель русского языка, воспитавшая троих прекрасных сыновей и совершенно бессильная перед этой репрессивной машиной. Это нужно увидеть, чтобы понимать – кого сегодня в Крыму сделали “террористами” за чтение книг.

Далее был административный арест моего отца. Для меня это было очень больно. После серьезной операции на сердце, он пришел на обыск в дом активиста Сейдамета Мустафаева, потому что иначе не мог, не мог сидеть дома

Далее был административный арест моего отца. Для меня это было очень больно. После серьезной операции на сердце, он пришел на обыск в дом активиста Сейдамета Мустафаева, потому что иначе не мог, не мог сидеть дома. В итоге, получил трое суток. Потом арест 76-летнего Сервера Караметова, который вызывал у всех одно чувство – ярость. Ну, он уж точно не должен был сидеть 10 суток! Еще массовые аресты в Бахчисарае и, как реакция народа на эти резонансные события — массовые одиночные пикеты.

Все активисты отчетливо понимали,  что для 65 судебных заседаний, которые проходили 18 декабря, а стальные 15 были перенесены на другие дни, нужны юридические ресурсы, которых катастрофически не хватает по такого рода делам в Крыму. Например, Эдем Семедляев пошел защищать ребят по делу “26 февраля”, Эмиль Курбединов был на суде у журналиста Николая Семены. Оставшихся 4-5 человек физически не хватило бы на все административные суды. Таким образом, людей просто хотели оставить без защиты и именно в таких условиях склонять и доказывать, что у одиночных пикетов был “единый замысел”, “один организатор” и т.д.

Можно, конечно, усомниться в качестве нашей юридической грамотности. Многому учимся в режиме реального времени. Но важно другое. В тот день мы никого не оставили без защиты

В какой-то момент у всех переполняется чаша терпения. И ты понимаешь, что потом сама себе никогда не сможешь простить своего малодушия. Вот в таких условиях и “выросли” нынешние общественные защитники. Можно, конечно, усомниться в качестве нашей юридической грамотности. Многому учимся в режиме реального времени. Но важно другое. В тот день мы никого не оставили без защиты.

Ранее я никогда не участвовала в судебных заседаниях в качестве защитника. Приходилось быть свидетелем, слушателем, а по профессии я вообще — учительница. Смеясь, рассказывала потом другим общественным защитникам, что на суде просто вспомнила фильм “Законопослушный гражданин”. А еще в школьное время были финальные места на республиканских олимпиадах по правоведению. Спустя много-много лет пригодилось, отрикошетило.

Времени на подготовку у меня вообще не было. Утром пришла к зданию суда вместе с другими жителями Джанкоя, чтобы морально поддержать участников одиночных пикетов. 17 аналогичных дел в здании одного районного суда – это слишком много. В повестке у всех фигурировали 2-3 кабинета. Во второй половине дня добавили еще судей, чтобы ускорить этот процесс. Интриги, вообще-то не было. Было понятно что нужно всех осудить, признать виновными.

Вот в этот момент стало не хватать защитников. И выбора, по большому счету, у меня не было. За несколько минут до начала заседания взяла у другого опытного защитника распечатанные ходатайства, вписала свои инициалы и зашла в зал. Ну и, конечно, телефонный инструктаж от юрист Лили Гемеджи очень помогал справиться с волнением. Мне очень важно было поддержать этих людей.

За несколько минут до начала заседания взяла у другого опытного защитника распечатанные ходатайства, вписала свои инициалы и зашла в зал

Потом, конечно, было много вопросов. Многим кажется несовместимой жизнь мусульманки и гражданского активиста, общественного защитника. Мало кто сегодня знает, что женщина в исламе наряду с мужчиной имеет право на образование, на участие в общественно-политической жизни, электоральное право, право на профессиональную деятельность. Большинство людей воспринимает платок, как признак религиозного угнетения и нарушения прав женщин, или даже как угрозу для своей безопасности. Многим кажется, что ислам превращает женщину в придаток мужчины, без которого она нежизнеспособна.

В жизни, мы, действительно, защищены спинами наших отцов и мужей. Женщины находятся под опекой сильного пола. Но если в жизни получается так, что наших мужчин нет рядом, или их усилий не хватает, мы способны действовать как самостоятельные гражданские единицы. Хотя даже в такой ситуации,  друзья и единоверцы из числа мужчин дают тебе понять – ты под их защитой. Вобщем, крымские события – это хорошая возможность разрушать подобные стереотипы.

Когда в судах рассматриваются такие резонансные дела, да еще и с политическим подтекстом, рассчитывать на самостоятельное решение судьи не приходится. Все понимают, что вердикт выносят далеко не в совещательной комнате и это даже не совсем про судопроизводство. Многое зависит от политической воли и понимания ситуации “власть имущих”. В Крыму сейчас все силовые структуры и суды работают в полной синергии. Главная цель – запугать.

И вот если говорить о деле по пикетам 14 октября, то, методом простых подсчетов установлен факт, что 18 декабря 10 районных судов судили крымских татар за право выражать свою гражданскую позицию. То есть всем нам массово продемонстрировали – так будет с каждым, кто еще задумывается выйти на одиночный пикет. За более дерзкие желания предусмотрены стандартные для РФ механизмы – “экстремизм”, “терроризм”, “сепаратизм”. Поэтому, никто из пикетчиков и защитников не питает иллюзий по поводу решения в Апеляционном суде. Это будет еще одно показательное “судилище”.

Я думаю, что и менталитет мусульман и коллективный дух крымских татар до сих пор не нашли должной оценки у силовиков, а понимания тем более. Поэтому в Крыму просто не знают, как бороться с этим мирным ненасильственным сопротивлением, кроме как силой.