Оккупации не нужны общественники

После начала оккупации, большинство правозащитных групп были вынуждены выехать из Крыма. Чаще всего, эти решения были приняты под давлением. 

Главы и члены общественных организаций получали угрозы, их похищали. Известны случаи депортации с территории Крыма. Ряд общественных организаций были ликвидированы или оштрафованы. Как и в случае со СМИ, все общественные организации, которые хотели продолжить свою деятельность на полуострове, должны были пройти перерегистрацию. Так, в течение 2014 года, только 396-ти общественным организациям удалось осуществить такую пере​​регистрацию. Однако Россия создала очередную преграду для работы общественных организаций —  законы о «нежелательных организациях» и так называемых «иностранных агентах». Из-за них некоторые организации решили не проходить перерегистрацию, другие — отказаться от иностранного финансирования. Стоит отметить, что финансирование из Украины также считается иностранным, учитывая функционирование российского законодательства в оккупированном Крыму. Большинство правозащитных инициатив, которые представляют интересы политических заключенных и преследуемых лиц, и начали свою деятельность уже после оккупации полуострова, отказываются от регистрации и получения любого официального статуса. Это связано с желанием избежать действия репрессивного российского законодательства и давления со стороны оккупационных властей. Среди таких правозащитных объединений можно назвать платформу «Крымская солидарность», «Крымская контактная группа», «Крымская идея» и другие. 

Изменение состава населения

С момента оккупации РФ активно проводит политику перемещения населения. Цель проста — вытеснение несогласных с территории полуострова. Для этого используются разные механизмы: запрет на въезд, создание условий невозможных для проживания на территории полуострова, депортация. 

Политически мотивированные преследования, допросы, обыски, похищения и неофициальные угрозы — вынудили многих журналистов, гражданских активистов и политических лидеров покинуть полуостров. Кроме того, так называемые власти регулярно вывозят из Крыма на территорию России украинских политзаключенных. По неофициальным данным, за 6 лет оккупации, Крым покинуло не менее 60 000 человек. В свою очередь, оккупанты развернули активную кампанию по переселению людей в Крым из соседней России. Только за первые три года после начала оккупации на территорию Крыма переехало более 200 000 человек. Такая тенденция переезда в Крым связана с внедрением экономических льгот, предоставлением недорого жилья и других выгодных условий для проживания российским гражданам. Закон о свободной экономической зоне на территории Крыма и Севастополя вводит особый льготный режим сроком на 25 лет. Но вместе с рядовыми гражданами России, Крым активно заселяют чиновники и военнослужащие.  Так, с начала оккупации Крыма Российской Федерацией, последняя целенаправленно нарушает нормы международного гуманитарного права. Эти нарушения затрагивают всех жителей Крыма без исключения и преследуют цель заместить граждан Украины для предотвращения деоккупации. Такие действия государства агрессора квалифицируются как военные преступления.

Свобода религии

Свобода мысли, совести и религии — еще один комплекс гражданских прав и свобод, который притесняют в оккупированном Крыму. Так называемые власти на законодательном уровне пытаются вытеснить любые религиозные институты, которые являются не поддаются контролю. Так, по состоянию на январь 2014 года, в Крыму действовало 2220 религиозных организаций, из которых 1546 были зарегистрированы. По состоянию на 30 июня 2018 в Крыму и Севастополе было зарегистрировано уже 853 религиозных организаций. По российскому законодательству деятельность незарегистрированных религиозных общин запрещена. Законодательное давление происходит в двух плоскостях. Первая плоскость — это склонение религиозных структур к сотрудничеству с оккупационными властями. Так произошло с Духовным управлением мусульман Крыма (ДУМК), руководство которого прошло перерегистрацию по российскому законодательству. После чего структура стала подконтрольной оккупационным властям. Вторая плоскость — вытеснение организаций, которые оккупанты считают экстремистскими. В российском законодательстве прописано 60 запрещенных за экстремизм организаций, из которых — 25 религиозных. Среди этих организаций три — Хизб ут-Тахрир, Таблиги Джамаат и Свидетели Иеговы, — представлены общинами в Крыму. При этом, в соответствии с украинским законодательством эти религиозные организации не являются дискриминированными. 

С начала оккупации Крыма они подвергаются давлению — арестам, незаконным задержаниям и обыскам. В течение осени 2018 года усилились притеснения членов организации «Свидетели Иеговы». Одним из самых масштабных по количеству обысков, задержаний и уголовных производств — стало так называемое “дело Хизб ут-Тахрир”. По состоянию на февраль 2020 года всего по этому делу проходит 63 политзаключенных, из них 20 человек приговорены к лишению свободы сроками от 7-19 лет. В большинстве случаев российское законодательство используется оккупантами, как средство борьбы с гражданским активизмом. 

Еще один формат притеснений религиозных свобод, но уже вне закона — это обыски, задержания, избиения, административное давление и захват локаций для проведение богослужений. Де-факто власть оказывает значительное давление на общины Украинской православной церкви Киевского патриархата (УПЦ КП), греко-католические, римо-католические, протестантские общины. Из-за оказываемого давления многие служители покинули Крым, что сказалось на функционировании этих общин — многие из них распались, прихожане из-за страха перестали посещать собрания.

Право на самоопределение

Отдельный блок нарушений международного права Россией составляют нарушения права на самоопределение, что является одновременно нормой jus cogens (то есть императивной нормой международного права) и основополагающим принципом международного права. 

Нарушение права крымских татар на самоопределение выражается в трех основных формах: запрет представительского органа крымскотатарского народа и преследования их представителей, уничтожение независимых крымскотатарских СМИ, ограничения в использовании крымскотатарского языка.

Запрет Меджлиса, как основного представительского органа крымскотатарского народа,  начал действовать с апреля 2016 года после решения де-факто Верховного суда Крыма, в котором Меджлис признавался экстремистской организацией, а его деятельность запрещалась. 

Для доказательства экстремистской направленности деятельности Меджлиса были представлены незаконные судебные решения в отношении его представителей: по факту проведения акции за сохранение территориальной целостности Украины, встречи лидера крымскотатарского народа Мустафы Джемилева с крымскотатарским сообществом в Армянске, проведение «гражданской блокады Крыма», а также заявлений членов Меджлиса о необходимости деоккупации Крыму и возвращение его под контроль Украины.

Запрет деятельности Меджлиса привел к притеснениям гражданских, политических и культурных прав крымских татар. Решение де-факто суда означало, что около 2500 членов национальных и местных органов Меджлиса могут быть привлечены к уголовной ответственности с наказанием до 8 лет лишения свободы за членство в «экстремистской организации». Европейский парламент отреагировал на запрет Меджлиса требованием его отменить и охарактеризовал решение суда как целенаправленное преследование крымских татар, попытку изгнать их из Крыма. 19 апреля 2017 года Международный суд ООН издал Указ о временных мерах по иску Украины против РФ, в котором требует от РФ прекратить ограничение прав крымских татар на свои представительские органы, включая Меджлис.

Характерной особенностью давления на представителей Меджлиса является тот факт, что их преследование часто базируется не на доказательствах участия в деятельности Меджлиса, а на сфабрикованных доказательствах укрытия экстремистов, диверсионной деятельности, вымогательства, хранение наркотиков и оружия и тому подобное. Сфабрикованные дела были возбуждены в отношении председателя Меджлиса Рефата Чубарова и двоих из трех его заместителей Ахтема Чийгоза и Ильми Умерова, а также лидера крымскотатарского народа Мустафы Джемилева. Всем им запрещено возвращаться в Крым.

Сотни крымских татар подвергаются незаконным уголовным и административным преследованиям только из-за своего этнического происхождения и политических взглядов. Они сопровождаются кричащими процессуальными нарушениями, а также нарушениями положений обязательной для РФ Европейской конвенции о защите прав человека, в частности, включая право на свободу и личную неприкосновенность, право на справедливый суд, и запрет дискриминации. Во многих случаях люди подвергались уголовному преследованию за действия, совершенные до начала оккупации, соответственно до внедрения российского законодательства в Крыму.

Еще один способ притеснения крымских татар — ограничение имущественных прав.

С 2014 года на территории всего полуострова происходили нападения парамилитарных группировок на помещение национальных институтов крымских татар. Как правило, последствия таких набегов одинаковые — повреждение имущества и оборудования, установка «крымского» флага вместо украинского и избиения сотрудников организаций. В сентябре 2014 года де-факто Центральный районный суд Симферополя запретил Благотворительной организации «Фонд« Крым »(президент — Мустафа Джемилев) пользоваться своим имуществом, включая здания, где в течение 15 лет находился центральный офис Меджлиса.

После запрета Меджлиса в апреле 2016 года в Крыму начался захват помещений организации. Так произошло с Симферопольским региональным офисом. Стоит отдельно отметить, что притеснения от оккупационной власти испытывает не только Меджлис и его представители, но и связанные с ним национальные структуры, как например, уже упомянутый «Фонд« Крым », Лига крымскотатарских женщин и тому подобное. 

Еще одна сфера давления российскими властями на крымскотатарские институты — СМИ. Из-за невозможности пройти перерегистрацию, большинство крымскотатарских медиа были вынуждены остановить свою деятельность в Крыму. Так, в апреле 2015 прекратилось официальное вещание единственного в мире крымскотатарского канала — ATR. То же случилось и с крымско-татарскими газетами, журналами, информационными агентствами. Отдельно давление оказывалось на сотрудников и / или владельцев медиа. В частности, их вызвали на беседы в де-факто прокуратуры, ФСБ, они получали предупреждения о запрете прибегать к экстремистской деятельности, фиксировались случаи запрета въезда на территорию Крыма, обысков, административного преследования, задержаний.

Язык, как один из главных способов самоопределения, также претерпевает значительные притеснений. В детских садах закрываются группы с крымскотатарским языком обучения. В школах наблюдается значительное сокращение преподавания крымскотатарского языка: поскольку предмет «крымскотатарский язык и литература» не внесены в учебные планы, этот предмет можно изучать только во внеучебное время — 7-8 уроком. К тому же преподавание крымскотатарского языка не засчитывается в педагогический стаж учителей. 

Отмечается значительное сокращение преподавания крымскотатарского языка в университетах: из учебных планов было изъято более 300 часов. Сейчас крымскотатарский язык преподается только на филологических специальностях, а на других — по одному или по половине курса. Следствием такой языковой политики оккупационных властей стало уменьшение количества людей, которые признают крымскотатарский язык родным: по данным соцопросов 2008 года крымскотатарский язык назвали родным 9,4% крымчан, а в 2017 году — 8,7%. 

Описанные выше факты — это лишь малая часть системных нарушений прав человека на оккупированном полуострове. Более подробную информацию, в частности о конкретных кейсах можно почитать во втором томе отчета «Энциклопедия репрессий в Крыму с момента оккупации Россией».