Запрет массового поражения

Меджлис крымскотатарского народа попал под давление оккупационных властей практически с первых дней аннексии. На многих его членов заведены уголовные дела, а лидерам был запрещен въезд на полуостров. Вчера в Крыму состоялось первое заседание суда, на котором рассматривался иск прокуратуры о запрете деятельности национального органа самоуправления крымских татар.

Российская Фемида еще не демонстрировала чудес соблюдения законности, когда рассматриваемый в суде вопрос касался не только прав человека, но и политики государства. Значит, у этой истории может быть два пути развития: решение о запрете деятельности Меджлиса, либо намеренное затягивание судебного процесса. И прогнозы следует строить основываясь не на категориях права, а на понимании российской действительности.

Речь идет об объявлении вне закона более 250 местных меджлисов, которые охватывают практически весь полуостров, и более двух тысяч самых активных представителей крымских татар. Следует также учитывать, что Меджлис не является официально зарегистрированным в России органом либо организацией, а значит, с принятыми им документами и решениями власти смогут обращаться или трактовать их достаточно вольно. Получается, при желании российских карательных органов, в «активисты» или «пособники» Меджлиса можно будет привлечь любого человека, кто хоть раз принимал участие в мероприятиях Меджлиса или контактировал с его представителями.

Это станет беспрецедентным фактом давления на крымскотатарский народ и может привести к массовым репрессиям.

Решение о запрете Меджлиса окажется очень удобным для репрессивного аппарата. При желании можно будет практически всё взрослое крымскотатарское население перенести в разряд свидетелей. А из «свидетеля» в «подозреваемого» российские силовики переводят достаточно легко: степень принадлежности к запрещенной организации определятся только желанием «правоохранителей» запугать определенного человека.

Но несмотря на простоту такого решения, способного одним махом расправиться с зачатками сопротивления, российские власти пытаются действовать осторожно. Само дело о запрете формально было инициировано крымскотатарскими организациями, созданными после аннексии из числа сторонников новой власти. Массовой поддержки они не имеют, и создают всего лишь видимость представительства крымских татар в общественной жизни полуострова.

В ближайшее время местные власти наверняка активизируют попытки увеличить число карманных крымскотатарских организаций именно за счет вчерашних активистов Меджлиса. Успешные шаги в этом направлении были сделаны давно. Стоит напомнить, что ключевые места в Меджлисе занимали и «вице-спикер» «Госсовета Крыма» Ремзи Ильясов, и муфтий мусульман Крыма Эмирали Аблаев, которые ныне являются рупором оккупационных властей Крыма.

Запрет Меджлиса это не только борьба с инакомыслием, это еще и серьезная попытка ослабить значимость представительного органа крымских татар на международной арене.

Одно дело, когда российские чиновники и медиа будут представлять Рефата Чубарова как «руководителя непризнанной организации», и другое – как лидера запрещенной в России экстремистской структуры.

Конечно, лидеры Меджлиса обладают достаточно весомым международным авторитетом, и в обвинения их в экстремизме никто не поверит.

Однако создав иллюзию «народного» осуждения экстремистов, россияне будут гораздо увереннее в своих действиях — после возможного запрета Меджлиса оккупационные власти могут заявить, что главным выразителем интересов крымскотатарского народа является Духовное управление мусульман Крыма (или, к примеру, новосозданное объединение крымскотатарских организаций). И в дальнейшем именно эта марионеточная структура будет использоваться руководством РФ в дипломатическом противостоянии – мол, международное сообщество поддерживает только «экстремистский» Меджлис, игнорируя «законных» представителей крымскотатарского народа. Это может дать возможность ввести ручные организации в международный дискурс, и определенным образом легитимизировать их в глазах крымчан.

С запретом Меджлиса может получить второе дыхание и другой процесс. Не имея возможности реализовать себя в политической жизни, активные крымские татары, не желающие сотрудничать с российской властью, могут найти себя в сфере религиозной. Причем это будет традиционный ислам — с нетрадиционным российские силовики борются довольно активно, и обращение в нетрадиционные или незарегистрированные религиозные учреждения немедленно привлечет их внимание. Видимо, в России это понимают, и надеются держать руку на пульсе с помощью контролируемого крымского Муфтията.