Потеряв все, они стали более осознанными

Вот уже как два года  в рамках проекта КрымSOS она проводит индивидуальные консультации для переселенцев из Крыма и востока. С нами она поделилась информацией о том, откуда берутся психотравмы, что такое зависимости и как работать с созависимыми людьми, с какими запросами чаще всего обращаются переселенцы и как справиться с их проблемами.

ОТКУДА БЕРУТСЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТРАВМЫ?

Вспомните, в Советском Союзе всегда нужно было соответствовать определенным стандартам. Травматизация детей происходила гораздо чаще, чем  родители знали об этом. Вот к примеру, тот факт, что в роддоме ребенка к матери приносили на третьи сутки – это уже травма, травма брошенности. С года и ранее детей отдавали в ясли.

Лишаясь мамы, даже на несколько часов, дети попадали в непонятную и небезопасную для них среду. Когда ребенок не чувствует безопасности, он вынужден выживать в этом непонятном мире. И он приспосабливается – прислушиваясь к тому, что происходит во внешней среде и игнорируя свои собственные чувства и потребности.  

Человек в процессе своего становления может столкнуться с двумя типами глобальных травм:

1. Травма близости. Помните, как в детстве нас постоянно сопровождали фразы по типу «куда пошел, а ну вернись!», «сиди возле мамы» и т.д.? В таком случае контролируется любой шаг. Потом, когда ребенок вырастает, то он избегает панически любого сближения.
2. Травма брошенности. Где угодно: в роддоме, в детском садике и пошло-поехало.
3. Если уж совсем не повезет, то можно заиметь и первое и второе. Это когда у мамы хорошее настроение – она добрая и залюбливает, но если у мамы что-то не так – она отворачивается от контакта с ребенком, может наказывать за любые мелочи, обещать отдать в «нехорошие руки» и т.д.

К сожалению, у нас очень много травмированных детей. Мамы на работе, в делах. Помните советские стандарты красоты – «девушка с веслом», «колхозница и рабочий с серпом и молотом»? Все потому, что любить было просто некогда, вот они и не любили. И не умели любить просто так, по-человечески. Только за что-то. Потому что сами очень часто были недолюбленные. Сейчас ситуация другая: много психологической литературы появилось.

Большинство травм формируются до трех лет. Хорошо, что сейчас существуют декреты по уходу за детьми до трех лет, хотя в Европе уход за ребенком практикуется до 6 месяцев. 

ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ, Я ПЕРЕСТАЮ ЧУВСТВОВАТЬ

Когда есть детские травмы, человек по-особому научается жить. Жить так, чтобы избежать сильных душевных переживаний. В психологии существует такой термин, как десенсибилизация или, если простым языком,  потеря чувствительности к собственным эмоциям и потребностям. Наша человеческая природа реагирует на травму так: чтобы выжить, я перестаю чувствовать.

В работе с людьми, пережившими насилие, я часто работаю над восстановлением этой самой чувствительности. Надо понимать, что рождаемся мы все чувствительными. В ситуациях, когда вынуждены жить в ненормальной среде, чувствительность усиливается. Люди часто не осознают, ощущают они свои чувства или чужие. Люди с травматическим опытом, чтобы пережить все жизненные трагедии, слабые чувства научаются не осознавать. Чувства накапливаются. И когда случается  «последняя капля»,  попадают в  аффекты — вспышки ярости или панического ужаса. Такие не ощутить уже просто невозможно. Так случается с насильниками, к примеру.

В моей практике был клиент – мужчина 30 лет. Он пришел с темой насилия – он бил жену. Ему было крайне неловко за свое поведение и тяготило большое чувство вины. Я считаю, что он поступил мужественно, признавшись в этом. Он  хотел знать, что же с ним не так. Он так и говорил мне: «Она меня так доводила, что я просто не мог по-другому».

НАСИЛИЕ, ПОСТРОЕННОЕ НА СОЗАВИСИМОСТИ

Давайте поговорим немного о созависимости. Очень часто насилие построено именно на этом. И к сожалению, если травма случилась, то в последствии, пока человек ее не переживет, он будет постоянно выбирать в окружении таких людей, которые будут погружать его в состояние ретравматизации.

Знаете, как ведут себя созависимые люди? Чаще всего они ищут причину извне: если бы мой муж не пил, если бы ребенок лучше учился. Позиция жертвы очень выгодная. Ведь если я жертва, то мой оппонент – тиран.

Как созависимые люди поддерживают насильника в его поведении? Да очень просто – обвиняя его. Насилие ведь базируется на чувстве вины и стыда. Поэтому наша задача (психотерапевтов – прим. автора) – «возвращать» к себе, задавать вопросы «ты кто?», «как ты живешь?», «как устроена твоя жизнь?», «чего ты хочешь?».

ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ВСТРЕЧИ С ПЕРЕСЕЛЕНЦАМИ

В КрымSOS я занимаюсь личной терапией – провожу индивидуальные встречи. Обычно с человеком я встречаюсь раз в неделю, всего у нас от 4-х до 8-ми встреч. Всего у меня 4-5 встреч в неделю. Конечно же, за такой короткий промежуток времени от проблем избавиться невозможно, тем более, если человеку за 30-40 лет и всю жизнь он эти проблемы накапливал.

Только через месяцы, а то и годы терапии взрослые люди вспоминают о сексуальном насилии, которое им причинили в детстве. Бывает так, что человеку открывается его прошлый опыт только на 5-й год терапии.

До сих пор я попадаю  в шок, когда некоторые клиенты делятся историями о том, как в детском саду воспитатели снимали с малышей трусы и ставили на подоконник на всеобщее обозрение. Так наказывали тех, кто отказывался спать, к примеру. Насилие ведь бывает не только физическое. Очень часто физическое насилие – это самое легкое из того, что может произойти. Шлепнуть ребенка – это одно, а вот сказать ему «вот я приду домой и разберусь с тобой», заставив его страдать часами – это намного страшнее.

В рамках проекта с КрымSOS я работаю с переселенцами из Крыма и востока. Параллельно или поэтапно я прорабатываю такие стадии:

• Горевание за тем, что произошло, за тем, что пришлось потерять.
• Понимание и осознание ситуации, где они находятся, и ресурсов, которыми обладают. А это профессия, опыт, связь с близкими людьми, увлечения, его телесность.
• Мысли о будущем. Только когда человек ощущает свою безопасность, силу, идентичность и свое место в мире, будущее начинает ему открываться.

Когда случился военный конфликт, многие люди столкнулись с нервными срывами в виде психозов. Произошла  ретравматизация – все жизненные травмы всплыли, в океане жизни все перемешалось. И я говорю сейчас не только о переселенцах. Большинство людей отвлекаются алкоголем, сериалами, чем угодно и обвиняют в своих неудачах или пассивности правительство, партнеров, родителей, даже детей. Но те, у кого ценности работают на осознание себя, идут к психотерапевту.

К терапевту ходят далеко непростые люди. Правда. Если говорить о переселенцах, с которыми я работаю, то о всех я могу сказать одно – у них изменились ценности: на первое место стала ценность жизни, потребность любить, строить отношения. Потеряв все, они стали более осознанными.  

Мне очень интересно было бы узнать, как они будут развиваться дальше, через какое-то время. Они благодарны мне. Со многими мы поддерживаем простые человеческие отношения после окончания участия в проекте.  Я рада, когда они находят  на новом месте хорошую работу,  хобби, новый круг общения. Кто-то из них играет в любительском  театре, некоторые женщины делятся со мной новостями о том, что позволили новым отношениям войти в их жизнь. Это  прекрасно.