Кримськотатарська республіка для чайників

Товарная блокада Крыма не только вернула тему оккупированного полуострова в повестку дня украинских СМИ, но и изменила контекст ее обсуждения. За две с лишним недели уже привычная в Украине риторика «что делать и как быть с оккупированным полуостровом?» сменилась на все чаще задаваемый вопрос «сможет ли блокада вернуть Крым?»

Даже Президент Петр Порошенко на фоне последних событий не удержался от громогласных заявлений о том, что Украина в скором будущем восстановит контроль над Крымом. Организаторы блокады, зная о медийном успехе акции, очевидно, решили сыграть на опережение.

Билборд раздора

Билборды на пропускном пункте Чонгар с надписью «Украинская крымскотатарская автономная республика. Добро пожаловать» вызвали немалый резонанс в обществе. Показательно, что в дискуссию также включились известные журналисты и общественные активисты.

Как часто бывает, подобные темы четко разделяют участников обсуждения на тех, кто «однозначно поддерживает», и тех, кто «кардинально против». «Когда одна из крупнейших групп, которая представляет крымских татар, объявила это как свою идею, это стало выглядеть как продолжение давно известных декларативных высказываний. Все начинают обсуждать тему автономии, при том, что никто не знает, какой видят эту автономию сами крымские татары», — объясняет сложившуюся ситуацию, главный редактор интернет-издания «Историческая правда» Вахтанг Кипиани.

То, что надпись на билборде, а не, к примеру, предложение Президента внести изменения в Конституцию о статусе крымскотатарской национальной автономии, вызвала бурное обсуждение, может свидетельствовать о наличии в украинском обществе как до сих пор не пережитых, так и свежих страхов (наподобие страха об «особом статусе для Донбасса»).

Именно боязнь переформатирования государственного устройства и связанные с этим возможные последствия, являются основным фактором, который не дает вывести эту дискуссию в рациональное русло, как среди простых граждан, так и на уровне политических элит.

Проблемы с коммуникацией

Обозреватель Павел Казарин пишет, что тема национально территориальной автономии не нова, но именно после аннексии Крыма она стала снова актуальной благодаря Меджлису. Поэтому исполнительный орган крымских татар, по его мнению, несет ответственность за налаживание коммуникации с обществом и проведение разъяснительных работ.

Еще четверть века назад Меджлис требовал законодательно оформить титульность крымских татар в Крыму (внеся соответствующие правки в Конституцию) и придать полуострову статус крымскотатарской автономии. Законопроект «О статусе крымскотатарского народа», закрепляющий гарантии сохранения и развития крымских татар, вносился в Верховную Раду семь раз. В марте прошлого года парламент принял постановление о признании крымских татар коренным народом Украины, однако закона, закрепляющего за ними этот статус, до сих пор нет.

«С начала независимости никогда не было такого промежутка времени, чтобы вопрос автономии для крымских татар мог пройти и в Верховной Раде Украины, и в Верховной Раде Крыма. Никогда не было критической массы людей, которые понимают, поддерживают эту тему», – объясняет Кипиани.

От теории к практике

Идея крымскотатарской автономии прописана в Декларации о национальном суверенитете крымскотатарского народа очень расплывчато. Это закономерно дает поводы для вольного трактования того, что на практике может из себя представлять «право на самоопределение». Кроме того, требования крымских татар по поводу автономии в разные периоды независимости Украины также менялись.

Народный депутат Украины, уполномоченный Президента по делам крымскотатарского народа Мустафа Джемилев в комментарии QirimInfo отмечает, что в первую очередь речь идет о наборе механизмов, которые будут защищать права коренного народа. Вместе с тем, по его словам, это не означает, что у крымских татар будет больше прав по сравнению с другими народами, проживающими в Крыму.

«Основным аргументом против национально-территориальной автономии в Крыму было то, что крымские татары составляют меньшинство. Это очень порочный взгляд, объем прав не должен зависеть от численности. Будущая автономия не обязательно должна называться   крымскотатарской. Пусть она, как и была, называется Автономной Республикой Крым. Однако должно быть прямо сказано, что она восстанавливается по принципу защиты прав коренного народа», — поясняет Джемилев.

В первую очередь, по его словам, речь идет о языковом вопросе, представительстве в органах власти и возвращении топонимики.

«Крымскотатарский язык должен быть официальным рабочим языком в Крыму, наряду с русским и украинским. С представительством в органах власти можно пойти по пути квотного представительства, а можно сделать так чтобы во всех органах крымские татары были представлены как минимум пропорционально своей численности. Безусловно, должна быть восстановлена топонимика. То, как она была изменена после депортации… Это была типичная русификация. В данном случае речь не идет о татаризации, речь идет о справедливом восстановлении исторических наименований», — рассказывает народный депутат.

Четыре особенности национально-территориальной автономии:

• закрепление на законодательном уровне статуса коренного народа;
• признание крымскотатарского языка официальным рабочим на полуострове;
• представительство крымских татар во всех местных органах власти;
• возвращение крымскотатарской топонимики.

Ранее глава Меджлиса Рефат Чубаров, говоря о воплощении идеи крымскотатарской автономии, приводил в качестве наиболее подходящего примера автономную провинцию Больцано-Боцен — Южный Тироль, на севере Италии. По его словам, эта модель является наиболее походящей и «могла быть успешно адаптирована к условиям Крыма».

Кипиани, комментируя эту идею, отмечает, что в данной провинции находилось около 70% австрийцев, и они также боролись с Италией за свои права. «Если после оккупации изменится национальный состав Крыма, если русские уедут оттуда, тогда изменится система. Тогда с большинством населения проблем не будет. А пока что они есть» — добавляет он.

Так или иначе, инициативы лидеров Меджлиса зависят от реалий общегосударственной политики. До недавнего времени эта политика сводилась к тому, что Киев трактовал автономию Крыма исключительно в административном смысле.

Между обсуждением этой темы в Украине и дискуссиями, которые ведутся во многих странах Европы с подобными автономными образованиями, есть одно серьезное отличие: в Украине боятся самого факта признания национально-территориальной автономии.

Согласно недавнему опросу Центра Разумкова, почти 70% респондентов не поддерживают идею федеративного устройства Украины. Около 80% не одобряют идею создания автономии на территории своей области.

На пути к признанию

Среди украинских экспертов существует расхожий тезис о том, что Крым был аннексирован из-за отсутствия четкой государственной политики в отношении полуострова. В случае, если официальный Киев пойдет на расширение прав крымских татар — это может стать одним из инструментов по реинтеграции полуострова.

«Так как в Киеве нет ни Верховного совета Крыма (парламента), ни Совета министров Крыма (правительства) в изгнании, то только лидеры Меджлиса и Курултая будут представлять в Украине легитимную и легальную власть Крыма, создавая для России дополнительные сложности и на международных переговорах, и на самом полуострове», — объясняет политолог Андрей Самброс. Однако для начала властям нужно как минимум признать Меджлис в качестве высшего представительного органа крымских татар и предоставить ему юридические полномочия.

Принятие реальных решений, которые бы вписали представительный орган крымских татар в общую политическую архитектуру Украины, станет катализатором того, что общество начнет свыкаться с мыслью о праве национальных меньшинств на самоопределение.

В противном случае общественность, на словах проявляя солидарность с крымскими татарами, будет считать баннеры о крымскотатарской республике провокативной выходкой, тогда как для крымских татар это останется давно озвученным, но так и не выполненным требованием.