Дискриминация: языковая ситуация в Крыму после 7 лет оккупации

На практике же ситуация критическая. Крымским татарам запрещают говорить на родном языке в судах и писать письма в тюрьмах. А в школах отсутствуют учебники и не хватает преподавателей. Изучать украинский и крымскотатарский предлагают после уроков как факультатив. Оккупационная власть делает все, чтобы подавить желание изучать эти языки и культуры. 

Языковой вопрос в школьной системе 

До 2014 года украинский язык на полуострове изучали 100% учеников или 191 тысяч детей. В 2020 году – только 0,2% школьников преподают украинский, это 232 детей по всему полуострову. 

Также официально в 2021 году в оккупированном Крыму, недалеко от Феодосии, осталась только одна школа №20 с украиноязычными классами. Но на самом деле обучения украинскому там нет, потому что не хватает преподавателей языка и литературы. 

В крымских школах родителям предлагают выбрать один «родной язык» для всего класса. А если те очень хотят – написать заявление и отдавать детей на факультативы украинского или крымскотатарского языка. Это обычный кружок, на уровне танцев или бисероплетения. 

«Моя крестница посещала в школе такой факультатив по украинскому языку. С ее класса после уроков ходили только 3 ребенка с 21, – рассказывает Валентина Потапова, эксперт Центра гражданского просвещения «Альменда», – С ее слов, дети там «просто говорили», а не изучали грамматику и литературу из школьной программы». 

Крымчанка Алиса Деркач* рассказала, что в 2020 году отвела дочь в первый класс в одну из школ Алупки. Там ей и другим родителям раздали заявления, где просили выбрать на каком языке будут учиться их дети. Такая ситуация была и в ее друзей в школах Симферополя и Евпатории. 

«Своей подписью в заявлении родители фактически согласились, что свой родной крымскотатарский или украинский язык дети будут изучать после школьных уроков. То есть уставшие 7-летние первоклассники должны идти на дополнительный кружок, а не домой обедать. И на таких занятиях рассказывают только о национальных костюмах или кухне — то, что они и так знают», – отмечает Алиса. 

Женщина сначала не подписала такое заявление. Но ее вызвали в школу на беседу с директором. После «любезной беседы» Алиса согласилась. Она отметила, что «не может рисковать ребенком и его спокойным обучением в школе». 

По словам Эскендера Бариева, председателя Крымскотатарского ресурсного центра, главы управления по правовым вопросам и иностранных дел Меджлиса крымскотатарского народа, к оккупации в Крыму действовало 15 школ и 384 класса с крымскотатарским языком обучения. В 2021 году таких классов осталось 119. 

«Крымскотатарский класс отличается от обычного только тем, что там есть отдельный предмет по изучению нашего языка и грамматики, – объясняет крымчанка Алла Иванова,* – Но уроки проводят только до 9 класса. В 10 и 11 классе учащиеся не изучают ни украинский, ни крымскотатрский языки». 

В то же время, на замену национальным, в Крыму открывают «кадетские» классы. В Симферополе в 2016 году их было 12, а в 2019 году – стало более 40. Там учат, что «защита Отечества – священный долг каждого гражданина России». 

«В 2020 году в Крыму принята новая программа на следующие 5 лет стоимостью $23 млн. Программа, в частности, предусматривает распространение в Крыму общероссийского молодежного движения «ЮНАРМИЯ». Конечно, все эти действия незаконны. Если говорим о милитаризации и уничтожении всего украинского и крымскотатарского в Крыму, то стоит отметить, что уничтожается и язык. Это параллельный процесс», – отмечает Елена Халимон, руководитель службы по вопросам реинтеграции и деоккупации Автономной Республики Крым Представительства Президента Украины в Автономной Республике Крым. 

Будущее абитуриентов в оккупированном Крыму 

После окончания школы дети из оккупированного Крыма имеют примерно четыре варианта получения высшего образования: на полуострове, в РФ, на материковой части Украины или в другом государстве за рубежом. 

«Из класса крестницы 3 ребенка поехали учиться за границу, 3 – поступили в ВУЗы на материковой Украине, 4 – в Российской Федерации, а 10 – остались в Крыму. И на встрече одноклассников большинство завидовали тем, кто получает образование в Киеве. Ведь те путешествуют по стране, могут свободно уехать за границу. В России же высшее образование очень дорогое и большинство могут позволить себе только ВУЗы в регионах, а не столицы», – делится Валентина Потапова. 

В 2020 году около 10 тыс. учеников закончили школы в оккупированном Крыму. Только 397 из них поступили в ВУЗы на материковой части Украины. Для сравнения, в 2016 году было 264 абитуриента. Кроме сложных условий пересечения админграницы, многих останавливает плохое знание украинского языка. По словам Валентины, в оккупированном Крыму изучают украинский язык с репетитором или на онлайн-курсах. Однако с очным обучением не все так просто. 

«Нельзя просто дать объявление и предложить уроки украинского. Чтобы работать репетитором, нужно приобрести сертификат на такой вид работы. Он стоит примерно $300. И человека берут «на карандаш» службы ФСБ, – рассказывает Валентина, – За эти риски и расходы уроки в два раза дороже прочих – около $10 за одно занятие. Но не все семьи могут себе позволить тратить столько денег». 

Также довольно трудно изучать и профильные предметы на украинском языке. В частности, для обучения техническим специальностям, школьники должны понимать математические термины на украинском языке. А чтобы подготовиться, репетиторы в оккупированном Крыму адаптируют русскоязычные программы, поднимает цены на услуги. 

«В апреле 2017 года Международный Суд ООН по делу «Украина v. РФ» принял временные меры в которых, среди прочего, обязал РФ обеспечить украинцам в Крыму доступ к образованию на украинском языке. Но уже четыре года РФ игнорирует приказ главного судебного органа ООН», – отмечает Евгений Ярошенко, аналитик КрымSOS. 

Дискриминация языка в судах и тюрьмах 

Еще одно направление притеснений – запрет говорить на крымскотатарском языке в государственных учреждениях. На трех различных заседаниях по делу «Хизб ут-Тахрир» в Южном окружном военном суде Ростова-на-Дону крымских татар постоянно выводили из зала суда. 16 марта – удалили из зала пятерых, 18 марта – 2-х, 23 марта – 4-х. Показания на крымскотатарском приравнивали к «нарушению регламента». 

«Удаление из зала суда как «наказание»за общение на родном языке лишило этих людей права участвовать в судебном заседании в принципе, что является одним из базовых прав человека, против которого ведется уголовное преследование, – считает Анастасия Донец, аналитик КрымSOS, – Сам факт ограничения человека в правах по языковому признаку – дискриминация». 

Также заключенным запрещено писать письма на крымскотатарском. По этой причине в 2017 году политзаключенного Теймура Абдуллаева отправили в карцер. 

В тюрьмах оккупантов запрещают даже общаться на родном языке. По крайней мере так было в 2019 году с Венерой Мустафаевой, матерью политзаключенного Сервера Мустафаева. Она пришла на свидание к сыну в СИЗО. Через некоторое время сотрудники службы выключили телефоны. 

«Мне сказали, что отключили аппарат, потому что мы разговаривали на родном языке, а это запрещено. Вроде на двери было некое предупреждение об этом. Сервер также возмущался, он хотел говорить со мной на родном языке – это наше право. Но телефонную связь нам тогда не восстановили», – рассказывает Венера. 

Такое отношение к крымскотатарскому языку распространяется и на бытовые сферы. Например, работника симферопольской парикмахерской уволили за статус в социальной сети «Мillet, Vetan, Qirim» (с крымскотатарского – народ, родина, Крым). 

«Директор спросил, почему пишу на крымскотатарском языке, а не на русском. Ведь «ничего не понимает, а мы все здесь на русском общаемся», – рассказывал крымчанин, – В организации работало еще несколько крымских татар. Но они все остерегались общаться на родном языке – за ними присматривала менеджер, которая могла донести директору». 

Это отдельные случаи, показывающие отношение к украинскому и крымскотатарскому языкам. Конечно, в российских СМИ создают картинку «гармонии и уважения к культуре» других народов. Фактически же из оккупированного Крыма вытесняют все другие языки, кроме русского. 

«Запрет употреблять родной язык, несмотря на формальный официальный статус – классический пример ксенофобии. Когда не воспринимают чужую культуру или религию. Подобные ограничения часто применялись против крымскотатарских активистов в Советском Союзе. Хотя даже судебные органы по крайней мере иногда искали для подсудимых переводчиков, – отмечает Максим Свеженцев, специалист КрымSOS, доктор философии в области истории, эксперт по истории Крыма и поселенческого колониализма, – Цинизм и неискренность такой политики в том, что формально наказывают не за использование родного языка – он официально является разрешенным. Как видим на примере судебных заседаний, крымских татар наказали за «нарушение регламента». Это типичная тоталитарная практика, которая отражает стремление властей контролировать слова и мысли людей. Как часто это бывает в случае с Россией, эта политика замаскирована под демократической риторикой о «равенстве» и «межнациональной дружбе»».

* Имена и фамилии были изменены в целях безопасности