Супруга Чийгоза Эльмира Аблялимова: «Борьба, безусловно, будет продолжена»

Скоро исполнится полтора года, как заместитель председателя Меджлиса крымскотатарского народа Ахтем Чийгоз находится за решеткой по подозрению в организации и участии в массовых беспорядках» 26 февраля 2014 года. Это испытание не только для Чийгоза, но и для его супруги Эльмиры Аблялимовой.

Чийгоз – главный обвиняемый по «делу 26 февраля». За явно абсурдное и надуманное дело он может быть приговорен к 10 годам лишениям свободы. Для крымских татар Ахтем Чийгоз – пример человека который защищает их интересы и открыто сопротивляется российской оккупации. Его жена видит в нем человека, который никогда не сдастся и обязательно победит.

Эльмира-ханым, насколько часто вам удается пообщаться с вашим мужем?

Первое время, когда его арестовали в начале 2015 года, конечно, было очень сложно. Сначала нужно было понять, что произошло. Наши с ним свидания, положенные два раза в месяц, всегда были зависимы от разрешения тех структур, которые занимались расследованием этого дела, – следственного комитета. Если следователь захочет дать тебе разрешение, то он дает, не захочет – не дает.

Сейчас, слава Богу, с декабря прошлого года меня допустили в качестве общественного защитника, и я могу войти к нему в СИЗО и поработать с ним в кабинетах. Можно сказать, что я пользуюсь этим правом в полном объеме и вижу сейчас Ахтема намного чаще, чем это было раньше. Я стараюсь приходить к нему каждый день: он находится в изоляции, а человек он достаточно социальный, для него важно знать, что происходит в Крыму, вне Крыма, в зарубежье. Я единственный источник, который приносит ему новости.

На одном из заседаний Ахтем сказал: «Эльмира, я нахожусь в изоляции и чувствую, что я тупею». Что на самом деле сейчас испытывает ваш муж и каково его мнение о происходящем?

Ахтему уже 50 лет. Это человек, который уже сформировался, и поменять что-то уже невозможно. Эта его реплика «я тупею» была шуткой, чтобы как-то разрядить ситуацию в зале суда. Ахтем – удивительный человек, к нему в Крыму никогда не было безразличного отношения. Иногда оно было очень полярным. Кто-то его уважал, считал его своим парнем, который и физически, и силой духа может отстоять свое право на что-либо. Были некоторые люди, которые его явно не любили.

У Ахтема достаточно волевой характер, он имеет определенные принципы, как политические, так и в жизни. Он их сам не нарушал, но и требовал их исполнения от других. Поэтому к нему было такое достаточно разное отношение.

Возможно, нельзя так говорить, но сейчас он зарабатывает какие-то дивиденды сидя в СИЗО. К нему сейчас стало очень много внимания.

Он много читает. Причем очень разную литературу. Много занимается физически. Мне кажется, его физическая форма сейчас лучше, чем была до ареста (смеется, — ред.). Для него не важно, в каких условиях он находится. Он может пережить еще худшие условия. Но его очень сильно раздражает то бесправие, которое на сегодняшний день чинят над крымскими татарами. Это для него самая большая боль, и каждый свой «суд» он воспринимает как возможность передать какую-то информацию для крымских татар, своих соотечественников. Передать им силу, силу духа и направить их на то, чтобы они не боялись. Он глубоко убежден в том, что нам бояться нечего, мы находимся на своей родине, на своей земле, и не для того наши родители, дедушки переживали столько сложностей, чтобы так легко от нее отказаться.

Как Вы расцениваете события 26 февраля? То, за что арестован Ахтем, это проявление гражданской позиции или что-то большее?

Он абсолютно уверен в том, что делает, и использует каждую возможность, даже находясь в «суде». Он говорит: «Вне зависимости от того, где я нахожусь, – в тюрьме или на свободе – я буду бороться за право своего народа жить на своей родине». Он в чистом виде так это и воспринимает.

Наверное, чтобы оценивать события 26 февраля, прошло очень мало времени. Должно пройти чуть больше, чтобы мы могли осознать все до конца. Я воспринимаю этот день, с одной стороны, как защиту украинского государства и его граждан, с другой стороны, как день огромного предательства.

Я думаю, 26 февраля событие даже не в крымскотатарском национальном движении – это большое событие в становлении украинской нации и государства.

Как вы оцениваете перспективы текущего «судебного процесса»?

Мы, к сожалению, живем в таких условиях, в которых суды являются структурными подразделениями гособвинения. В частности, речь идет о следственном комитете и прокуратуре. Можно, конечно, строить защиту великолепнейшим образом, иметь прекрасные доводы, свидетелей, но не получить результатов. Яркий пример тому – запрет Меджлиса. У нас все происходит точно также.

Конечно, представляют так, что 26 февраля агрессивные крымские татары напали на мирных жителей Крыма, которые пришли защитить Верховный Совет от захвата. Нам представляют, что Ахтем вооружал людей различными средствами и призывал к насилию. Даже если мы предоставим аргументы, свидетелей, показания и т.д., процесс заказной, процесс политический – и это уже ясно всем.

К сожалению, ни я, ни адвокат не тешим иллюзий, что мы выиграем этот процесс. Приговор, скорее всего, будет максимальным.

Нужно показательно посадить одного из лидеров крымских татар. Это процесс по запугиванию, вынужденному выселению крымских татар со своей родины.

Есть информация о том, что обвиняемым по «делу 26 февраля» – Али Асанову, Мустафе Дегерменджи и другим говорили прямым текстом: «Дайте показания против Чийгоза, и вы будете свободны». Они заложники ситуации?

Абсолютно верно, они − заложники ситуации. Мне часто задавали вопрос: «Почему именно они?» Я думаю, это была случайная выборка: кого знали, того и взяли. Эти ребята никогда не занимались политикой. Они просто оказались честными и порядочными людьми. Слава Богу, что у нас есть такие люди, которые не идут на сделку даже ценой своей свободы и не дают ложных показаний. Я благодарю Аллаха, что знакома с ними, и, думаю, наше знакомство теперь сохранится на всю жизнь. Они являются примером всем нам.

Они общаются между собой?

Они находятся в разных камерах и имеют возможность поговорить только на судебных слушаниях. Сейчас можно сказать, что они очень дружны между собой.

Задержание изменило жизнь не только Ахтема Чийгоза, но и вашу…

Моя жизнь кардинально изменилась. Я себя чувствую почти работником изолятора: я, фактически, каждый день там нахожусь. Но это ни в коей мере не значит, что я как-то жалуюсь – нет, это все пройдет. Недавно я где-то прочла: «Все в конечном итоге когда-то закончится хорошо, а если еще не хорошо, то, значит, вы не дошли до конца». В этом мире, в котором действуют высшие силы и правила, которые даны Всевышним, правда всегда побеждает ложь, а добро всегда берет вверх над злом. Как бы это сказочно ни звучало.

Есть ли поддержка у вашей семьи?

Есть, и если бы этого не было, то было бы намного сложнее. Даже те люди, которые были политическими противниками Ахтема, которые имели разные взгляды, говорят о том, что они с нами. Это очень важно для нас.

По вашим ощущениям, что изменилось в Крыму за последние два года?

Самое главное, что нет ощущения безопасности. Выходят вечером дети на улицу, и ты чувствуешь себя достаточно некомфортно, переживаешь, все ли будет в порядке. Пошли давления на предпринимателей, обыски, причем достаточно жесткие, в мечетях, закрывают крымскотатарские СМИ. Это пружина, которая в какой-то момент обязательно сработает. Причем оно (давление, – ред) осуществляется не каким-то завуалированным способом. Все достаточно открыто и имеет показательный характер.

Да, сейчас больше перешли на кухонное обсуждение проблем. Но то, что настроения меняются, безусловно.

Мы все очень емко осознали ценность свободы. Она гораздо ценнее, чем то, что у тебя сегодня есть хлеб с маслом. Она гораздо ценнее денег в кармане.

Сейчас дороже чувствовать себя свободным, равноправным членом этого государства, общества − и это очень развито у крымских татар.

Я думаю, наши лидеры, особенно те, которые находятся на полуострове, ищут форму, при которой люди могли бы выразить мнение о происходящем, но при этом не иметь каких-то юридических сложностей и последствий в дальнейшем. Думаю, наши мудрые политики обязательно такую формулу найдут. Борьба, безусловно, будет продолжена.