15 дней в блокаде – дневник девушки из Мариуполя

С 1 марта Мариуполь и его жители попали в блокаду. С одной стороны город обстреливали со стороны так называемой ДНР, с другой – прорывалась российская армия, заходя с юга, из Крыма на восток вглубь Украины. 

Ирина с детьми смогла выехать из города только через две недели обстрелов. О своей жизни в блокадном Мариуполе, мыслях и чувствах она рассказала в Telegram «Фронтовые заметки«. Далее – текст Ирины. 

13-й день войны 

Я живу здесь и знаю, как действительно всё выглядит изнутри. Знаю и вижу правду уже 13-й день. И правда в том, что город уничтожают и стирают с лица земли. Кроме того, что всё разрушено и уничтожено, мирному населению, которого здесь 500 тысяч, не дают выехать из города. Просто не выпускают. Не перестают стрелять. Не организовывают эвакуацию. 

За эти 13 дней войны мы пережили уже 4 разных периода. 

В первом периоде – первую неделю войны – мы в своей квартире. Не верим во всё происходящее. Мы дома, читаем и слушаем новости, готовим есть. Муж ходит по магазинам, пытаясь впрок запастись едой. В магазинах не все есть, поставки прекратились. 

В городе отключают отопление. В нашей квартире становится очень холодно. Мы спим в трех кофтах, чтобы не замерзнуть. Когда происходят сильные обстрелы, бегаем прятаться в ванную комнату.

Вскоре отключают свет и воду. Через день после этого, 3-го марта, наш район сильно обстреливают, дом трясётся. После обстрела мы выходим на улицу и узнаём, что в соседнюю пятиэтажку прилетел снаряд. В нашем доме местами в окнах посыпались стекла… Это наши последние часы дома, мы собираемся и уезжаем к подруге в частный сектор, потому что там дом на земле и есть подвал. 

Фото facebook.com/fcshakhtar

Начинается следующий период, когда 3 дня мы и друзья живем в подвале 2х3 метра и спим на деревянных полках, на которых раньше стояли закупорки. Четыре взрослых, среди них беременная девушка, и четверо детей. Без света, воды, отопления. Мобильная связь тоже уже перестала работать. Нет никакой связи с внешним миром, родными и близкими, никаких новостей и понимания, что происходит. Только ежедневные бомбёжки, только хард кор. 

Эвакуация, которая не состоялась 

5 марта мы узнаем, что объявили «зеленый коридор». Так начинается третий военный период. Самый страшный. Самый жестокий. Мы забрасываем некоторые вещи в машину и мчимся из частного сектора на выезд из города. Обстрелы продолжаются и снаряды летают над головой, что уже странно для периода эвакуации. 

Едем на трех машинах. Одна машина вынуждено отстаёт, мы на оставшихся двух едем занимать очередь на выезд, договариваемся встретиться уже там, на блокпосту.

Когда выезжаем в город из глуши, попадаем в состояние шока. За тот период, пока мы прятались в ванной, а потом подвале, нам разнесли половину города.

ТРЦ горит, жилые массивы разгромлены. Где-то сгорели целые секции в домах, где-то выбиты стёкла по всему дому. Разгромлены все продуктовые супермаркеты. Сгорел «Эпицентр». Разбомбили «Метро». Я еду по городу и плачу. Муж просит фотографировать, но от шока я делаю всего пару фоток. 

Фото facebook.com/fcshakhtar

Когда приезжаем на выезд из города, военные разворачивают все машины, не разрешают выезжать, потому что там дальше танки. 

Вот так – 2022 год, демократия правит миром, работают 100500 миротворческих организаций, ценность человеческой жизни превыше всего. А у нас там танки! 

Мы разворачиваемся. И по пути назад встречаем нашу третью машину. Пока ребята нас догоняли, им обстреляли машину из автомата. Они не знают, кто это был, потому что стреляли откуда-то из кустов, людей они не видели. Похоже на российские ДРГ. 

Лену ранили в ногу. И это был не кадр из фильма, а наша реальность. 

Ребята оставляют нам своего ребёнка и маму и едут в больницу, чтобы получить первую помощь. Туча авто, которых не выпустили из города, в панике кружит по городу. Наши дети плачут навзрыд от страха и просят спрятаться. На каждой второй машине надписи «Дети». На каждой машине белые флаги. 

Но эвакуация срывается. Её планировали сделать, но кто-то из двух сторон отказался придерживаться тишины. 

Обстрелы продолжаются и под пулями мы едем в центр города, чтобы узнать какую-то информацию, когда всё-таки возможен «зелёный коридор». Приезжаем в Театральный сквер, где много людей тоже ждут новостей. 

Информации никакой нет. Никто ничего не говорит. Никто ничего не знает. Полицейские не могут ответить на вопросы о том, как там в других районах города, потому что у них тоже нет связи

Наш район, где мы были до так называемой «эвакуации» обстреливается. Возвращаться туда очень опасно. Кроме того, ехать туда, в глубинку, может означать остаться без вестей об эвакуации. 

Мы решаем, что нам нужно переночевать где-то в центре, чтобы сразу утром уехать из города, если коридор объявят завтра. Просимся на ночёвку к коллеге мужа. Он соглашается приютить нас: мою семью, семью моей беременной подруги, чужого ребёнка обстрелянной девушки и их маму, то есть нас в количестве 8 человек!

Фото facebook.com/fcshakhtar

Напомню, что из коммуникаций в городе есть только газ. Квартиры холодные и темные. Воды нет. В этот день в центре получается поймать мобильную связь, сообщить родным, что мы целы, прочитать новости. Ночь спим в квартире коллеги. На следующий день коридор так и не дают. 

У нас с собой совсем мало еды, потому что мы ехали на эвакуацию и ничего не взяли из дома. Всю провизию бросили у подруги в доме. А съездить за ней не пропускают военные, потому что в том районе идут бои. 

Ночь в центре города – самая страшная с начала войны  

Мы у чужих людей в доме, без еды, без надежды на эвакуацию. Просим разрешить еще одну ночевку, потому что не знаем, как быть дальше, как найти ребят и передать ребёнка, как выбраться из-под обстрелов. В этот день бомбят последнюю вышку мобильной связи и быть на связи больше не получается. 

В этот день под вечер отключают последнюю надежду населения – газ. То есть готовить еду становится невозможным. Со мной случается истерика, потому что я не понимаю, как нам кормить детей без газа и света.

Мне позвонила подруга и сказала, что сегодня ночью будут сильные обстрелы. Потому что в 2014 году была такая же история с газом накануне жестокого обстрела одного из районов города. 

Мы решаем ложиться спать одетыми, чтобы, если будет необходимость, быстро бежать в подвал. Подруга оказывается права. Эта ночь становится самой страшной с начала войны. 

В 21:30 начинают сильно обстреливать центр города. Мы спускаемся в подвал, и следующие часа два на нас сбрасывают какие-то бомбы. Что это за оружие на самом деле, я не знаю, но очень мощное. Всё гремит, дом трясётся, стёкла вылетают из квартир. Мы остаёмся целыми. Много молимся и плачем. 

Фото facebook.com/fcshakhtar

Утром мы видим, что снарядом снесло часть крыши дома, в котором мы ночевали, и разбило одну из квартир на последнем этаже. 

На улицу выходят люди, чтобы разжечь костры возле многоэтажных домов,  приготовить чай и разогреть еду. Выметают стёкла. Поднимают куски крыши с тротуаров. Оценивают нанесенный ущерб.

«Зелёный коридор» не дают. 

Так начинается новый период нашего выживания под обстрелами. 

Жизнь в аду 

Мы решаем переехать из центра назад в частный сектор, только не в дом подруги, а к её свекрам, потому что у них большой дом и на цокольном этаже (под землей) несколько комнат, где можно прятаться от бомбежек. Кроме того, у них есть генератор, мангал, чтобы готовить еду, можно палить костры и греть воду. 

Забираем свои продукты из дома подруги и едем в новый военный лагерь. Там же находим ребят с простреленной ногой и возвращаем им ребёнка. 

На момент, когда мы заселяемся, в доме живут вместе 25 человек. Спим в подземных комнатах на полу на матрасах, наверх выходим поесть и поиграть, если нет сильных обстрелов. Отопления, газа, света, воды и связи нет.

Слушаем новости по радио и надеемся на эвакуацию.

14-й день войны – 9 марта

Сегодня разложили всю общую привезенную еду по полочкам. Рассортировали её. Оказалось, что у нас её не так уж и много с учётом 25 ртов. 

Спрятали сладости от детей, убрали из общего доступа, чтобы выдавать их по чуть-чуть и не съесть все запасы за пару дней. Когда будет возможность купить новых конфет и печений для детей – неизвестно. 

Обстрелы не прекращаются. Над домами снаряды летают без остановки. Сегодня мужчина выезжал в соседний район в свою квартиру, фотографировал дома по соседству. Района почти нет. Обстрелян, выжжен, разрушен. 

Слушаем украинские новости. Говорят, что эвакуируют Сумы, вывезли 18 тысяч человек за 2 дня. Про Мариуполь говорят вскользь, невнятно, неточно. Вроде бы про коридор договариваются. Вроде бы он есть. И в то же время его нет, потому что стрелять не перестают. 

Фото facebook.com/fcshakhtar

Через 3 дня у моего младшего сына день рождения. Ему будет 4 года. До войны он  несколько месяцев просил разные игрушки на свой праздник, а я обещала всё купить. 

Сейчас у меня нет ни одного принесенного подарочка, ни одной игрушки. В мирное время глупо было покупать игрушки сильно заранее, ведь можно их выбрать в любой момент. Но тот момент мирного существования прошёл. 

Ощущение безысходности. Отсутствие плана Б. Снова плачу.

15-й день войны – 10 марта

Спим и едим в подвале в комнатах. Наверх в дом почти не выходим, потому что обстрелы вокруг не прекращаются. Стреляют из разного оружия, с разных сторон, то очень близко, то немного дальше. 

Сегодня над городом кружил военный самолет и сбрасывал бомбы на город. Вчера от удара авиабомбы пострадала детская больница и роддом, в котором я рожала младшего сына.

Фото Evgeniy Maloletka

У меня нет слов и слёз. Поплакать получается только, если встречается некий триггер – стих про русский корабль, семейные фото из мирной жизни или новости по радио о том, что Мариуполь с его блокадой объявили в мире вторым Ленинградом. 

О затишье и «зеленом коридоре» для жителей так и не договорились. 

16-й день войны – 11 марта

Март выдался очень холодным. Особенно это ощутимо, когда две недели в домах нет отопления. На нас надето всё самое теплое и толстое, но то не сильно спасает от холода. В подвале, где мы не спим, на удивление не очень холодно, и ночью под одеялом там вполне комфортно. 

Опять слушаем новости. Опять не могут договориться про «зеленый коридор». Даже не знают, пропустят ли гуманитарную помощь в город или расстреляют по пути. 

Сегодня по радио говорят о том, что не выпускать мирных из Мариуполя в Запорожье – это особое распоряжение Путина. Мол, только от него одного зависит наша эвакуация. Но что там творится на самом деле, никто не знает, потому что нигде нет правды. 

17-й день войны – 12 марта

Сегодня день рождения у моего младшего сына, ему  4 года. Подруга вспомнила, что у неё дома есть новая игрушка в упаковке, которую можно подарить на день рождения. Благо она живет недалеко от нашего «военного лагеря», и мы сбегали за трофеем. 

Сын был очень рад этому единственному подарку. Первые 2 часа носил игрушку в упаковке. На наш вопрос – «почему ты её не распаковываешь?» – сказал, что боится её потерять без упаковки. У меня почти что разрывается сердце от того, что нет никакой возможности организовать ребёнку настоящий мирный праздник. 

В продуктовых запасах нашли готовые вафельные коржи, перемазали их варёной сгущёнкой, украсили орешками. Даже нашли свечи для этого тортика. Пели «С Днём Рождения, Данюша!», а сын дул свечи. Потом сказал, что это был самый лучший день рождения в его жизни.

Сегодня, как никогда до этого, остро чувствую безысходность ситуации. Когда домой в многоэтажку не поедешь, потому что в городе нет ни газа, ни света, чтобы готовить еду и греться. И нигде нет еды. Нет магазинов, они все разрушены. Нет поставок. При этом не дают возможность выбраться из блокады и там, дальше в стране, вернуться к нормальному существованию.

Фото facebook.com/fcshakhtar

Жуткое ощущение, когда нет никакого запасного варианта, как жить дальше.

18-й день войны – 13 марта 

По радио всё так же никаких упоминаний про Мариуполь.  Говорят, что «держит оборону». О коридорах не могут договориться. 

Ночью был авиаудар по Святогорской Лавре, одной из святынь православия, в Святогорске. В ней прятались 920 беженцев из Харьковской области, среди них 200 детей… Нужны ли здесь слова и комментарии? Есть только 4 буквы, которые могут всё это передать, –  Б О Л Ь

19-й день войны – 14 марта 

Сегодня утром мы на 9 машинах выехали из Мариуполя в Мелекино. Вчера была весточка от ребят, которые ехали этим маршрутом, и мы так же решили рискнуть. 

Мелекино – небольшой курортный поселок в 15 км от города. Ехали с замирающим от страха сердцем, в одном месте на трассе даже объезжали противотанковые мины. 

Добрались в небольшой пансионат, где нас до следующего дня разместили отдышаться и проложили маршрут дальше. Здесь тише, чем в городе, слышны только раскаты в небе от прилетающих в Мариуполь снарядов.

В пансионате очень холодно, но зато есть свет, вода и мобильная связь. Пишу родным и друзьям, что мы целы. Пишу и понимаю, что это ещё не факт. Мы целы сегодня. Но наша цель теперь – добраться до Запорожья, а это ох как непросто сделать!

Надеюсь, что я не умру ночью от холода, и завтра мы продолжим путь на Мирную Землю.

20-й день войны – 15 марта 

Мы едем на свой страх и риск в Запорожье. Колонна из нескольких машин, в каждой из них дети. Своих мы обложили вещами на задних сидениях, укутали одеялами, закрыли ноутбуками. Соорудили гнездо, которое может их спасти в случае обстрела машины. 

На машинах белые тряпки, почти что белые флаги, и надписи «Дети». Всем страшно. Но жажда выбраться из того ада, который сотворили с Мариуполем, сильнее. 

Наши ребята узнали более-менее безопасный маршрут у тех, кто прорывался вчера. Едем по нему. 

На пути от Мангуша до Васильевки, то есть почти всё время до Запорожья, стоят российские военные. Эту территорию сейчас контролируют они. Очень много блокпостов, где проверяют документы и багаж.  

Фото Evgeniy Maloletka

Военные вежливые. Один даже спрашивал, как мы, не нужна ли нам мед.помощь, не хотим ли мы воды. По дороге сгоревшая военная техника, танки, гаубицы, места побоищ, мины, осколки снарядов.

Чем больше блокпостов мы проезжаем, тем сильнее у меня текут слёзы. 

Я смотрю на российских военных. Они говорят с нами на одном языке. Они выглядят, как мы. Мужчины внешне похожи на моих соседей и знакомых. Они – не татаро-монголы. Они – не турецкое иго. Они – не немцы из 1941 года. Я считываю нашу идентичность. Одинаковость. И плачу еще сильнее.

Зачем они пришли в нашу страну? Зачем они творят это с нашими городами, дорогами и надеждами. Мы же одинаковые. Как можно так поступать с родными? Как можно было это всё допустить? 

Насмотревшись на вежливых российских военных по дороге, моя подруга предположила, что ЭТИ военные не могли так поступить с нашим Мариуполем. Наверное, его бомбили какие-то ДРУГИЕ российские военные. 

Всё это не укладывается в голове. Всё это невозможно постичь. Всё это невозможно простить. 

Вот такие авто приезжают в Запорожье из Мариуполя. Фото www.facebook.com/vsiumar

Уже почти под Запорожьем мы попали на время обстрела украинского блок-поста. Объезжали его козьими тропами, рядом горела земля. 

Стемнело. Потом нас встретили украинские военные, сказали, что проведут до города, чтобы было безопаснее. 

Из Мариуполя шла достаточно большая колонна авто, нас собрали и сопроводили до Запорожья. Вроде бы в этот день был наконец-то объявлен официальный «зеленый коридор» для мирных на личных авто, без автобусов. Но о ней мы узнали уже в пути, когда сами рискнули прорываться. 

Дорога в 250 км из Мелекино в Запорожье заняла сегодня 11 часов! Одиннадцать часов там, где мы доезжаем обычно за три. Очень напряженно. Очень стрессово. Мы без сил приехали на ночевку к знакомым. Завтра продолжим свой путь дальше. В Запорожье тоже не очень безопасно.

21-й день войны – 16 марта 

Мы проснулись в 5:00 утра от мощнейшего взрыва где-то рядом с нашим ночлегом в Запорожье. Сонные и испуганные натягивали одежду и несли спящих детей в ванную. 

Прилетело уже в Запорожье! Вроде бы в железнодорожную станцию в километре от нас. 

Мы сразу забросили вещи в машину и поехали дальше. 

На выезде из города украинский военный, узнав, что мы из Мариуполя, передал в опущенное стекло машины горсть конфет для наших детей. Я ревела следующие полчаса. 

Заметила – чем дальше от дома, тем больше слёз. Когда ещё были в родных стенах, в своём городе, верилось меньше в происходящее. Стены напоминали, что здесь дом. Сейчас мы от него удаляемся. Приходит ещё больше осознания происходящего. Всё оголяется, становится беззащитным, открытым, надрывным. 

Куда мы едем? Что нас ждёт? Где мы будем? Что дальше? Где наш дом?

Сегодня днём на мариупольский Драмтеатр –  центре и сердце города – россияне сбросили бомбу. В здании прятались беженцы с Левого Берега, чьи дома разбомбили еще в первую неделю войны. Там было много детей. Которых просто привалило под обломками разрушенного здания. Спасатели не могут пока никого достать и спасти, потому что идут постоянные обстрелы местности. Не могут посчитать жертв. 

Меня тошнит от этой новости. Физически ощущаю отвращение к войне и тем, кто её затеял. Я хочу выть от безысходности и невозможности вернуться к прошлой жизни. 

Сегодня мы доехали до Черкасской области и остановились здесь на ночёвку. Я с семьёй и с подругой с ребенком. Остальные ребята из нашей компании разъехались каждый в свою намеченную сторону. 

Хотим поспать и постирать одежду. Обсуждаем дальнейшие маршруты. 

Переживаю за друзей, которые остались в Мариуполе и не выходят на связь. В один миг жизнь любого жителя города может оборваться. Просто вдруг. Внезапно. От попавшего в твой дом снаряда. От безумства стоящих у власти людей. От неуважениях к человеческой жизни.